Витюк нашелся быстро – маленький, чернявый боец. Он суетливо размахивал руками, будто готовясь взлететь.
- Дык я это, товариш командыр, помощником тракториста был. А мотоциклетку таку никогда не водил. Не было такого механизму у нас в колхозе.
Салтаганов же напротив был высок и сухощав. Взглянув на тяжелый «БМВ», он почесал затылок.
- Навроде нашего «Ижа» будет. Надо попробовать.
- Второй мотоцикл могу повести сам – предложил я свои услуги.
- Ага, и повезешь нас напрямки к фрицам! – ехидно фыркнул стоявший поодаль Смушкевич.
- Дурень, - усмехнулся я. Как же я тебя к фрицам доставлю, коли ты у меня за спиной с автоматом сидеть будешь? Хотя, нет. Тебе туда нельзя. Нервный ты больно, как баба на сносях.
Все засмеялись. Даже командир улыбнулся.
- Ладно, попробуем, каков ты в деле. Ты Салтаганов поедешь первым, он – командирский кивок в мою сторону – за тобой. За вами – мы на телегах.
И мы тронулись в путь. Впереди темной громадой чернел лес.
Глава 19. «Мстители».
Отряд, в котором я оказался назывался «Мстители». Был он небольшим, около полусотни человек. И это вместе с несколькими женщинами и детьми. Женщины были молодыми, не желавшими оставаться под немцами и полицаями. Их дети – трое мальчишек и одна девчонка были маленькими: лет по пять-шесть. Но и им нашлось в отряде дело. Пока матери обстирывали партизан и готовили им еду, дети собирали хворост пасли скот. В отряде было две буренки и коза, которые обеспечивали бойцов парным молоком. Жили партизаны в больших землянках, где были установлены двухэтажные деревяные нары. Одна из землянка была санчастью, где хозяйничала бывший поселковый фельдшер Антонина Семеновна Смолянская. Женщина весьма строгая и требовательная. К ее рекомендациям прислушивался даже командир. Она заставляла партизан мыться, проходить еженедельные осмотры голым торсом и бороться со швами. Делалось это самым незамысловатым образом. Над костром на четырех кольях устанавливался кусок жести, на котором сушили одежду – «жарили вшей», как называли эту процедуру партизаны. Поучалась самодельная «вошебойка». Во многом благодаря этим гигиеническим мерам отряду удалось избежать инфекционных заболеваний. Помню, как меня рассмешил увиденный впервые самодельный плакат, вывешенный над входом в санчасть: «Вошь – пособник Гитлера». Квартировал отряд на месте партизанской базы, созданной еще накануне войны. Там имелся некоторый запас оружия, боеприпасов, медикаментов и продовольствия, что помогло отряду выжить суровой зимой 1941-1942-го годов.
База располагалась в глубокой чаще леса, и мы добирались до нее довольно долго. Возможно, путь этот показался мне особенно длинным, потому что партизаны, когда мы въехали на опушку, завязали мне глаза. Руки тоже завязали и вели как бычка на веревке. По приходу глаза развязали, но руки еще несколько часов оставались связанными. Хорошо еще, что, когда злопамятный Смушкевич подошел ко мне с веревкой, я напряг мышцы рук и предплечий. Впопыхах он не заметил моей хитрости, которая позволила моим мышцам не затечь за время моего пребывания «в узах». Прихваченные у фрицев мотоциклы партизаны бросили на опушке, предварительно сняв с них пулеметы и выгребав из их колясок все пригодное для себя.
Первоначально меня завели в небольшую землянку, очевидно штаб отряда и велели сесть на скамью у стены. Потом про меня забыли, оставив правда у двери землянки часового. Так я просидел часа два. Потом в землянку вошел командир и еще один партизан. Это был стройным молодой мужчина в военной форме и двумя «кубиками» на красных петлицах – пехотинец-лейтенант. Меня усадили на табурет у стола и начался допрос. Моя красная «корочка» не произвела должного впечатления на командира. Звали его Спиридон Игнатьевич Рысаков. Сам он в недавнем прошлом был начальником районного отдела милиции и всяких мандатов навидался с избытком. Если я нахожусь в Козенках с заданием, тут же спросил он, то, где же предписание руководства НКГБ советским органам и учреждениям оказывать мне всяческую помощь и содействие? Это еще хорошо, что командир не знал о том, что сам НКГБ в июле сорок первого был включен в состав НКВД и переименован в Главное управление государственной безопасности. А то, пожалуй, меня бы за шпиона приняли и пустили «в расход». А так ничего, обошлось.