- Скажите, Спиридон Игнатьевич, а комиссар у вас в отряде есть?
Командиры опять переглянулись.
- А Вам он на что? – спросил начальник штаба. А Рысаков добавил со смешком.
- Кого нема, того нема! Да и на что он нам? Я сам – человек партийный. Товарищ Прилучный – тоже. А больше коммунистов в отряде нет. Тебе самому комиссар зачем? Али нам не веришь?
Я тоже усмехнулся.
- Не в том дело, товарищи. Мне Стахович про ваших комсомольцев-подпольщиков рассказал. Они листовки от руки пишут и по деревне да на станции разбрасывают. Немцы так их в два счета вычислят. Вот я подумал, что это комиссар такое задание дал.
- Да никто им такую глупость делать не велел! – досадливо махнул рукой Рысаков. Их собственная инициатива. Я уже приказал Михасю не заниматься этим. Только тут, товарищ чекист, особый случай. Мать его фашисты в городе повесили. После того Михась к нам и перебрался. Тетка у него в поселке живет. А фашистов этот парень люто ненавидит. Ну и дисциплина у молодежи нашей хромает. Все думал взяться за них, да все руки не доходят.
- Как бы у немчуры прежде вас руки эти не дошли! – продолжал я. Отзывать их в отряд нужно и немедленно.
- А ты не каркай! Тоже мне советчик нашелся – рассердился командир. Когда надо будет, тогда и отзовем!
В это время в землянку вбежал молодой боец. Лицо его было встревожено. Переводя дыхание, он доложил:
- Беда, товарищ командир! Немцы в Козенках! Мальчишка оттуда прибежал. В лесу на дозорных наткнулся. Говорит, что еще вчера вечером на пяти машинах приехали, да еще парочка броневиков с ними. Стали вокруг поселка кольцом и никого не пропускают. Мальчишка тот благодаря темноте огородами выбрался. Староста по домам ходил и предупредил, если к обеду не выдадут пособников партизан, сожгут наши Козенки вместе с жителями.
Глава 20. Момент истины.
Когда, принесший страшное известие боец вышел землянки, Рысаков неприязненно посмотрел на меня.
- Накаркал? Разворошил «осиное гнездо», а нам теперь отдуваться.
Во мне вспыхнула слепая ярость. На немцев, на этого командира, переложившего всю ответственность на меня. Будто это не его партизаны напали на усадьбу. И на себя самого: на кой ляд мне нужен был тот штандартенфюрер! Оглушил бы его у дверей и пусть себе его потом фрицы спасают. В глубине души мелькнула мыслишка: кабы не убили Стаховича, мы бы с ним могли уйти в город и пусть они себе воюют как хотят.
Мысль мелькнула и тут же стыдливо исчезла. Знаете, я давно пришел к мысли, что в нашей жизни все происходит не случайно. И вот эта ситуация с заложниками для меня сейчас тоже не случайна. Может быть это тот самый момент истины для бывшего капитана Воропаева. То, ради чего я жил и служил всю свою предыдущую жизнь. Да, я могу сейчас незаметно уйти из отряда, попытаться выбраться из оккупированной Белоруссии. Могу выжить на этой страшной войне. По крайней мере попытаться это сделать. Только вот самого себя я обмануть потом я не смогу и продолжать жить, презирая свое отражение в зеркале тоже.
Сглотнув сухой комок в горле я негромко сказал:
- Не дело сейчас собачиться. Я попробую спасти людей. Немцам нужен я и тот треклятый эсэсовец. Вот и предоставим им желаемое. Я сам пойду к немцам.
И обратившись к командиру, добавил:
- Гранату дашь?
- Сдурел?! – даже поперхнулся возмущенный Рысаков. Сам погибнешь и людей не спасешь.
- А ты спасешь? Я хоть попробую это сделать. Дай мне «лимонку» и прикажи отделению своих бойцов залечь на опушке леса со стороны поселка. Как увидят бегущих к ним людей, пусть подадут им знак куда бежать. Потом спрячьте беглецов в лесу. Хотя бы временно. Когда немцы уйдут, они вернутся по домам. Какой-никакой шанс уцелеть у них будет. Ну а кто останется, пополнит отряд.
«Отцы-командиры» угрюмо молчали. Наконец лейтенант спросил:
- А Вы как же?
- Поживем-увидим – ответил я. Я для вас – человек пришлый, а в поселке родня ваших партизан живет. Как им потом воевать, если мы сейчас ничего не сделаем для их спасения?
В разговор вступил командир:
- Говори толком, что задумал.
- Уже сказал. Пойду к немцам. Скажу, что знаю, где их эсэсовец и что он жив. Соглашусь показать место только после того, как отпустят заложников и те добегут до леса. Вы же, как только примете людей, снимайтесь и уходите подальше. Главное - оторваться от карателей подальше. Преследовать вас им сейчас не след: им нужен штандартенфюрер. Видать задал им за него Гитлер перца.