Я так разозлился на этих пленных, что даже не заметил, как один из конвоиров вдруг согнулся пополам, а его винтовка оказалась в руках командира. Грохнул выстрел и унтер, схватившийся было за свой автомат, рухнул в придорожную пыль. Ну что же, теперь настал и мой черед. Первым же выстрелом я срезал ближайшего ко мне немца. Вторая пуля достала солдата, изготовившегося для стрельбы с колена. Остальные, а их оставалось человек шесть, залегли и открыли огонь по колонне. Это было их ошибкой. Тот же инстинкт самосохранения, что превратил этих недавних красноармейцев в безропотных пленных, заставил их бороться за жизнь.
"Фрицев" смяли, хотя они и успели положить с пяток нападавших. Колонна распалась. Часть пленных осталась в нерешительности стоять на дороге, другая, ведомая капитаном - сейчас я разглядел по одной "шпале" в его петлицах - подобрала оружие и бросилась в лес. Я последовал за ними, рассуждая, что лучших союзников мне не сыскать. Потом начался получасовой "драп" в чащу леса. Удовольствие, доложу вам, ниже среднего. Приходиться постоянно глядеть под ноги, чтобы не вывихнуть оные о какую-нибудь корягу и при этом защищать лицо руками от хлещущих по нему веток. К тому же лесной грунт - мягкий, ибо покрыт густой травой и листьями, поэтому бежать по нему так же нелегко как по песчаному пляжу. Но ничего, выдюжили.
Когда мы достаточно углубились в чащу, капитан в шевиотовой гимнастерке, дал команду остановиться. Отдышавшись, он построил беглецов в шеренгу и провел нечто вроде знакомства с личным составом. Двух бойцов он узнал, вероятно они были из одной части. По-крайней мере, проходя мимо них, он лишь кивнул им как старым знакомцам.
Поравнявшись же со мной, капитан спросил: «Кто такой?»
Вытянувшись по стойке "смирно", я отрапортовал: «Красноармеец Полуянов». О демобилизации по ранению я решил не говорить, какая тут демобилизация в военное время. Но командир оказался человеком бдительным. «Документы есть?»
Предъявляю свое проходное свидетельство. Оно у меня в полном порядке - спасибо "спецам" из "Куба" - постарались. Прочих документов у красноармейцев до осени 1941 года просто не было. Только смертные медальоны, которые с началом войны многие новобранцы опасались носить из суеверия. Лишь в октябре появятся красноармейские книжки - ранние аналоги современных военных билетов.
Справку капитан прочел внимательно, шелестя губами. Затем, сложив ее по прежнему изгибу вернул мне с новым вопросом:
«Местный?» «Никак нет!» - голос мой звучит ровно, однако внутренне я сжат как пружина. «Ехали с другом к нему в колхоз. Я - шофер, думал устроиться работать в МТС. Война застала в пути. По дороге нарвались на немцев, друга моего убили. Я тоже уничтожил двух немцев. Затем спрятался в лесу. Увидев вашу колонну, решил помочь».
Капитан внимательно оглядывает меня с ног до головы. Шерлок Холмс, блин, доморощенный. Хотя, все правильно, видать войной уже наученный не верить первому встречному на слово. А форма на мне - почти новая, потом не пропитанная, травой да пылью не измазанная. Очень даже подозрительный "видок" у красноармейца Полуянова. «А деревня как называется?»
Вот это вопрос - не в бровь, а в глаз! Спасибо пленному "фрицу", просветил напоследок. Отвечаю кратко: «Село Заречье Березовского района».
Капитан вопросительно смотрит на другого бойца, тот кивает. Ну что же, первую проверку похоже я прошел. Кивнувший боец видать из местных. Но командир не все унимается: «А фамилия друга твоего как?» Ну, хватит. Пора прекращать этот допрос, не то на чем-то да "проколюсь".
«Товарищ капитан!» - голос мой в этот момент прямо зазвенел от праведного гнева. «Вы не мой командир и я не Ваш подчиненный. А за помощь на проселке Вам не мешало бы спасибо сказать!»
С моей стороны это конечно хамство, но я действительно не подчиненный этого капитана. К тому же и впрямь демобилизован и формально военнослужащим уже не являюсь. Так что, пускай бдительный командир осадит назад. Капитан морщится словно от зубной боли: «Отставить пререкания, боец! На вас военная форма и в руках Вы держите не цацку, а карабин! До прибытия в расположение Действующей армии, Вы поступаете в мое полное подчинение!» Слово "полное" капитан произнес с нажимом, давая понять. что в его власти меня расстрелять. Испугал ежа голой попой!