Да, новости - прямо одна другой лучше. Я хотел было продолжить расспросы, но Савчук прервал меня.
- Закругляйся, парень. Вон Деркач - холера - идет.
По улице по направлению к сельсовету действительно шел старший полицейский, тащивший на горбу увесистый мешок. Что мешок был нелегким было заметно по тяжелому сопению и красной физиономии полицая.
Наконец он поравнялся с мотоциклом и сбросил свою ношу на землю. Затем вытащил из кармана брюк большой клетчатый платок и вытер вспотевший лоб. Пора было прощаться со старостой, оказавшимся негаданным союзником и товарищем по борьбе.
- Спасибо тебе, отец, - тихо сказал я. И за продукты, и за связь.
- Не кажи гоп, - отмахнулся он. И вот еще что: передай своим или если окруженцев тех встретишь - к фронту вам все одно не пробиться. Немцев на дорогах - видимо-невидимо. Переловят всех или перестреляют как кур. Вы тут нужны - "фрицам" жизнь портить. Партизанить вам треба, вот что. Чтоб у гадов этих земля наша под ногами горела - вот он нынче, где ваш фронт.
- А местные? - спросил я, представляя реакцию на такое предложение капитана. Они что же, под немцами жить согласны?
- А ты на местных не кивай, - зло ощерился вдруг Савчук. Тут, паря, старики одни, да бабы с детьми остались. Которых вы, армия, под этими самыми "фрицами" оставили. А теперь за их спинами победить думаете. Нет уж, уволь! Кали ты военный, то абарани, защити их, а они тебе завсегда помогут чем смогут. Так и скажи своим, чтобы подумали.
С этими словами староста вышел на крыльцо и затараторил в своей прежней, угодливой, манере:
- Прыязджайце да нас, пан офицер! Зауседы вам рады.
Мешок оказался довольно большим и мне пришлось уложить его в коляску, а самому занять заднее сиденье мотоцикла. Снисходительно, как и следовало гордому арийцу, кивнув Деркачу, я отрывисто приказал Федянину:
- Vorwärts! (Гони!)
И добавил совсем тихо, так чтобы не слышал полицай, по-русски:
- Гони!
Глава 4. "Особист" Сухолист.
Перед временем ответчик
Их сотрудник контрразведчик
Вечно в мире будет жить
С ним советую дружить.
Рапорт мой Смирнов выслушал рассеяно, хотя привезенным продуктам был очень рад. Тут же он велел сопровождавшему его бойцу и Федянину, так и не спешившемуся с трофейного мотоциклета, доставить продукты в новый лагерь отряда. Показать путь и был назначен сопровождающий. Я хотел было спросить, чем вызван столь внезапный переход на новое место, но капитан жестом велел потерпеть с расспросами. И лишь когда БМВ скрылся в лесной чаще, сказал:
- Тут такое дело, Николай, наш отряд вошел в состав сводного отряда полкового комиссара Фролова. Их разведка вышла на наш дозор через полчаса после вашего ухода. Костяк отряда составляют бойцы 459-го полка 42-ой стрелковой дивизии, но есть и пришлый народ. Одним словом, "с бору по сосенке" - всего полсотни штыков. Есть два "станкача" и пять ДП-27, но патронов маловато.
Я тут же вспомнил сказанное мне зареченским старостой об окруженцах, которых разыскивают немцы. Обратил я внимание и на отсутствие особой радости в голосе Смирнова.
- Сам увидишь, - отмахнулся он от дальнейших расспросов, но отделаться от себя так просто я ему не дал и узнал следующее. Отряд Фролова базируется в пяти километрах к югу от нашей прежней стоянки. Комиссар приказал Смирнову и его людям немедленно явиться туда, но по прибытию бывших пленных ожидал совсем не радушный прием. Их построили в одну шеренгу и обыскали. Не погнушались даже содержимым вещмешков и карманов. Для людей с боем вырвавшихся из фашистской неволи это было не просто обидой.
- В душу бойцам плюнули, - с горечью говорил капитан и голос его дрожал от негодования на самоуправство окруженцев.
Руководил обыском не сам Фролов, а его начальник особого отдела - лейтенант госбезопасности некто Сухолист. После этого "шмона" двое бойцов Смирнова, улучив момент, сбежали, прихватив с собой трофейные карабины. И теперь капитан со своими людьми находится на подозрении у "особиста". Фролов даже поначалу не хотел отпускать его встретить нас с Федяниным. И лишь упоминание Смирнова об ожидаемом провианте заставило бдительного комиссара изменить свое решение.