- Как же ты не боишься разгласить эти сведения? - теперь очередь усмехаться перешла ко мне.
- А кого мне бояться? Разговор наш наедине был. Смердякова бомбой разорвало - я сам видел. А вот история твоя, думаю, ой как не простая, если такой "зубр на тебя охоту объявил. Ведь он по лесам не один колесил, а со специальной приданной ему из Москвы группой. Пятеро "волкодавов" на своем транспорте - это тебе не фунт изюму! Вт и решил я, как узнал о тебе, сам во всем разобраться. Что ни диверсант ты никакой - это я сразу сообразил, когда со Смирновым поговорил. На кой ляд немецкому диверсанту по немецким же тылам лазать, да еще в компании наших окруженцев? Бред! Нет, ты - птица высокого полета. И в Москву стремишься не просто так - небось доставить начальству хочешь то, что на опушке припрятал? Угадал?
- Предположим, - согласился я. А тебе-то какой резон мне помогать?
Сухолист посмотрел на меня как на слабоумного.
- Ну, во-первых, в отряде оставаться мне незачем - тут свой "особист" имеется, а сопровождать тебя кто-то все равно должен. Время военное и в Москву тебе просто так не попасть. А во-вторых, сведения твои мы вдвоем доставили, или ты не согласен с такой постановкой вопроса?
Ну и жук этот лейтенант! Своего не упустит. Его бы в мое время, на полвека вперед - олигархом бы в девяностые стал. Правда, странно таких людей видеть в этом времени. Впрочем, почему странно? О той эпохе мы судим по книгам, фильмам, песням и прочим произведениям культуры социалистического реализма. А целью этого творческого метода было создание красивой яркой картинки общественной жизни в Советском Союзе. Чтобы на примере лучших, воспитывать остальных. Но ведь в реальной-то жизни все было сложней и многообразней. И такие карьеристы, каким мне представляется сейчас Сухолист, запросто могут считаться здесь добросовестными службистами. Мало ли такой публики делало карьеру после гражданской войны, бравируя своим пролетарским происхождением и комсомольским или партийным билетом.
Вывод из всей этой философии один - помощь лейтенанта мне нужна, а потому и сотрудничать с ним придется. В том числе и информацией делиться. Не всей конечно, сверток с документами я раскрывать перед ним не собираюсь. А если что со мной случится, то пусть уж этот жук его в Москву доставит, чем он пропадет зря.
- Согласен, Сергей - на этот раз я протянул лейтенанту руку. Будем действовать вместе.
Ночь прошла спокойно, а наутро, с рассветом, мы с Сухолистом совершили вылазку к Заречью. Добрались без происшествий. Но вот затаившись в кустах на опушке и наблюдая за деревней в бинокль, вместо большинства домов мы увидели лишь пожарища, над которыми торчали обуглившиеся печные трубы. Ни людей, ни животных на этом пепелище видно не было. Молча наблюдали мы эту страшную картину, стараясь не думать о судьбе несчастных зареченцев. Молчание прервал лейтенант:
- Проиграют фашисты войну, - неожиданно сказал он и в его голосе прозвучала такая уверенность, будто это он прибыл сюда из будущего. Как пить дать, проиграют.
Я молчал не зная что ответить на эту уверенность. Согласиться? Так это само собой разумеется. А рассказать через что еще стране и народу предстоит пройти до победного мая - не поверит. Но Сухолист сам пришел мне на помощь.
- Они не государству нашему войну объявили, а народу. И воевать поэтому им придется со 190 миллионами. Кровью захлебнуться, гады!
Мне хотелось ответить, что кровь та, в большей степени, будет наша и долго, ох долго еще придется нам кровь эту выхаркивать. Фактически до конца шестидесятых, когда в советские семьи придут долгожданные достаток и покой. А потом страну продадут и начнется новая война за выживание. Но конечно всего этого я не сказал. Молча извлек из дупла футляр с материалами и мы двинулись обратно.
Вернувшись в отряд, я поговорил с летчиком - Степаном Стрельниковым. Это был двадцатилетний парень, сержант. "Лучший друг всех летчиков" - нарком обороны Тимошенко - накануне войны приказал выпускникам летных училищ присваивать звания сержантов и перевести их на казарменное положение, как солдат срочной службы. А что? Для первого удара большого летного опыта не нужно - хватит и 10-ти месячной подготовки, поэтому и в офицеры их производить не надо. А потом эти "сталинские соколы" столкнулись в небе с асами Геринга. Да что там асами! Выпускник аналогичных летных школ Германии имели за плечами не менее сотни часов, проведенных в небе. Причем, даже с началом войны на Востоке, курсанту люфтваффе позволялся самостоятельный вылет лишь после шестидесяти успешных посадок и пяти часов налета с инструктором. Я далек от мысли унижать достоинства советских пилотов и приумножать заслуги гитлеровцев, как это делается зачастую в мое время. Но факт остается фактом: за исключением летчиков, имевших боевой опыт Испании и Дальнего Востока, в плане летной подготовки, советские пилоты в канун Великой Отечественной войны значительно уступали своим немецким противникам.