- А что ценного в этом кресте? - спросил один из бойцов. Только, что золотой и камнями украшен.
- Не только - ответил я, припоминая виденный несколько лет назад документальный фильм, в котором рассказывалось о чем-то очень похожем. Я конечно могу ошибаться, что этот крест принадлежал когда-то самому Великому Киевскому князю Владимиру, крестившему Русь в 988-989 годах и получившему этот крест от самого византийского императора. Правда, непонятно как этот крест оказался потом у пинских князей. Есть предположение, что он принадлежал жене пинского князя Ярополка - княгине Ефросинье, которая приходилась внучкой другому Великому князю Древней Руси - Юрию Долгорукому.
- Это тому, что Москву основал? - опять спросил любознательный боец.
Ответить я не успел, так как наверху все загрохотало и сильный взрыв потряс почву под нашими ногами.
Глава 12. Бой на аэродроме.
"Мне этот бой не забыть нипочем,
Смертью пропитан воздух."
(В.С.Высоцкий)
Сухолист ринулся вперед, наклонился над едва заметным выступом каменной стены и она с тем же скрежетом, что и монастырская, отошла в сторону. Мы выскочили наверх и очутились в довольно просторном помещении, уставленном стеллажами с какими-то тюками и ящиками. Это действительно был склад, очевидно вещевой. К счастью для нас внутри помещения никого не было. Тем временем, за стенами сторожки грохотали взрывы, затрещали выстрелы и зазвучали отрывистые немецкие команды. Всюду слышалось знакомое: "Партизанен! Партизанен!" Одна из партизанских мин вероятно угодила в цистерну с горючим, и она взорвалась, вызвав сильный пожар, который безуспешно пыталась потушить группа солдат из аэродромной обслуги, вооруженные пенными огнетушителями. Пора было действовать и нам. Выбив ногою дверь, Волошин выскочил наружу и убедившись, что остался незамеченным, махнул нам рукой. За ним последовала и вся наша группа. Я шел вторым после Сухолиста, за мной - Стрельников, за которым со связанными руками - пленный инженер. Шествие замыкали двое бойцов Волошина, прикрывавших наш отход. Для маскировки Сухолист успел стащить с немца его белый халат и набросить его на выставленные вперед руки пленного.
Трехмоторный "Юнкерс-52" мы заметили сразу. Он стоял особняком и действительно выделялся на фоне узких силуэтов немецких истребителей. "Тетушка Ю", как называли эту машину пилоты Люфтваффе, блестел на утреннем солнце серебром своей дюралевой обшивки как начищенный пятак. Возле него возились две фигуры в синих комбинезонах, сворачивая шланг в сторону стоявшего рядом бензозаправщика. Третья фигура в кожаной куртке и шлемофоне в руке стояла к нам спиной, опершись на крыло самолета. А вот четвертый немец возник откуда-то справа. Здоровенный эсэсовец, очевидно он был часовым, не растерялся от вида немецких мундиров и не раздумывая вскинул свой пистолет-пулемет. Однако выстрел Волошина свалил часового, не дав ему нажать на спуск. Но на этом наше везенье закончилось. Техники юркнули за фюзеляж "Юнкерса", а повернувшийся к нам летчик выхватил из кобуры свой "парабеллум". Это не представляло большой опасности, так как один из сопровождавших нас бойцов срезал пилота короткой очередью. Но вот ответный огонь из открытой двери самолета пришелся Волошину прямо в грудь. Разведчик рухнул как подкошенный. Вторая очередь хлестнула в плечо Сухолиста, успевшего, однако слегка уклониться от убийственного града пуль. Третьей очереди фашист дать не успел. Сдвоенная очередь двух " эмпэшек" заставила его замолчать. Но к самолету уже бежали другие немцы, привлеченные стрельбой. Ободренный надеждой на спасение инженер, упал на землю, стараясь отползти подальше от смертоносного огня. Мы со Смирновым схватили его под руки и поволокли к самолету. На бегу нас обогнал Стрельников, намеревавшийся заскочить в открытую дверь фюзеляжа первым. Но немцы открыли огонь издали, намереваясь заставить нас залечь.
И тут я услышал громкую команду лейтенанта Сухолиста: Свечников, Самохин - ко мне! Прикрываем отход! Обернувшись на миг, я увидел, как они втроем залегли, открыв огонь по преследователям. Не поворачивая головы лейтенант крикнул, обращаясь уже ко мне:
- Полуянов, улетайте! Быстрее! Мы прикроем!
Последнее, что я увидел была его повисшая плетью левая рука и перекошенное от злости бледное лицо. Правая рука лейтенанта сжимала рукоятку трофейного "вальтера". Лейтенант госбезопасности Сергей Сухолист и два оставшиеся с ним разведчика выполнил свой долг до конца! Вечная им память!
Как в тумане я помню дальнейшее. Вчетвером мы заскочили в самолет. Стрельников сразу же бросился к кабине пилотов, а Смирнов, отбросив тело убитого летчика вглубь салона, захлопнул дверь. Я же держал за шиворот совсем ошалевшего от страха Рунге, словно боясь, что тот броситься бежать. Впрочем о побеге немец уже не думал. Прижавшись к стенке салона, он лишь повторял как заведенный:
- Nicht schießen! Bitte nicht schießen! (Не стреляйте! Прошу вас, не стреляйте!)
Чтобы успокоить его я сказал:
- Успокойтесь! Вас никто не собирается убивать, если Вы сами не сделаете какую-нибудь глупость. А теперь замолчите и сидите смирно!
Немец затих, не переставая однако всхлипывать, словно обиженный ребенок. Из кабины летчиков донеслась какая-то возня и спустя полминуты на пороге появился капитан Смирнов, державший за шиворот второго пилота. Он оказался маленьким полноватым человечком, испуганно глядевшего на рослого капитана снизу вверх.
- За дверью спрятался! - радостно крикнул Смирнов, наскоро обыскивая пленника.
- К штурвалу его! - велел я и обратившись к пилоту сказал по-немецки:
- Поднимете самолет в воздух - будете жить!
Немец молча сел в кресло, щелкнул какими-то тумблерами. Место второго пилота занял Стрельников.
- Быстрее! - крикнул Смирнов, выглядывая во вновь открытую им дверь.
Выстрелы смолкли. Очевидно наши ребята погибли, а фашисты хотят захватить нас живыми, полагая, что самолет нам не поднять. Если они выкатят на взлетную полосу какую-нибудь машину - тот же бензовоз, например - мы пропали!
Но тут моторы "Юнкерса" чихнули, раздался нарастающий гул и самолет задрожав всем корпусом двинулся на взлет. Осознав свою ошибку, немцы открыли беспорядочную стрельбу. Несколько пуль пробил обшивку кабины, но к счастью, не задев никого из нас. Тем временем, "Юнкерс", надрывно ревя моторами, пробежал свои 340 метров разбега и, оторвавшись от земли, стал быстро набирать высоту.
- Летим! Честное слово: летим! - радостно закричал Смирнов, дружески хлопнув меня по плечу.
- Узнай у немецкого летчика как там с топливом и есть ли у него полетная карта - крикнул ему в ответ я.
Смирнов кивнул и скрылся в проеме двери кабины пилотов. Я почувствовал неимоверную тяжесть во всем теле, будто на меня навесили "блины" от штанги. Придерживаясь руками за спинки сидений, я буквально свалился в одно из них и расстегнул ворот своего мундира. Как из глубокого колодца до меня донесся голос капитана:
- Бензина хватит, карта есть, теперь главное, чтобы "мессеры" нас не достали.
Чертыхаясь, он полез в открытую верхнюю турель с пулеметом.
Точно! Как я мог забыть про немецкие истребители! Если хоть один из них взлетит, он легко достанет тихоходный "Юнкерс".
Однако удача опять была на нашей стороне! То ли разрывы партизанских мин повредили другие полосы, то ли еще по какой причине, но нас не преследовали. Стрельников набрал максимальную высоту. Взглянув в боковой иллюминатор, я увидел, проплывающий под нами, зеленый ковер белорусских лесов, перемежавшийся с голубыми чашами озер. Мы летели к своим!