Не ожидая повторного приглашения, занимаю уготованное мне место на стуле. Старший лейтенант изучающе рассматривает меня. Отвечаю ему таким же внимательным взглядом, всем своим видом демонстрируя, что я - человек честный и поэтому интерес со стороны родных "органов" воспринимаю с пониманием и готовностью помочь. Наконец "смотрины" закончены и "особист" задает свой первый вопрос:
- Расскажите подробно, когда и как вы оказались в окружении?
Тон "старлея" доброжелателен, а вот разложенные на его столе предметы - рулон с секретным посланием руководства "Куба", мой "ино-временный" нож, трофейная губная гармоника и такой же фонарик - оптимизма мне не внушают, ибо призваны служить неоспоримыми уликами моей якобы шпионской деятельности.
Отвечаю кратко, но емко, в надежде, что Смирнов подтвердит мои показания. Чекист выслушивает до конца, не перебивая, а когда я замолкаю, задает внезапный вопрос:
- Почему в Вашей группе являетесь старшим Вы - рядовой боец, а не тот, кого Вы назвали капитаном Смирновым?
- В нашей группе нет старшего. Капитан Смирнов, будучи начальником штаба партизанского отряда "Мстители" должен был обеспечить мой отлет. Так сложилось, что вернуться в отряд он уже не смог, поэтому и полетел со мной.
Подробно рассказываю о своем пребывании у партизан и приказе товарища Андрея обеспечить прикрытие операции по захвату "Юнкерса". "Особист" слушает внимательно, а вот комиссар - с явным недоверием. Когда я дошел до места, где немецкий лейтенант помог Стрельникову поднять самолет в воздух, он даже фыркнул от возмущения:
- То есть немецкий пилот добровольно согласился помочь угнать свой самолет?!
Отвечаю по-прежнему спокойно. Ибо по опыту знаю, что это самый верный способ заставить собеседника вернуться к нормальному тону разговора.
- Нет, но направленный на него пистолет оказался хорошим средством убеждения.
Пока майор искал как бы достойно ответить арестованному нахалу, "старлей" уже перешел к другой теме:
- Чем именно занимался доставленный вами немецкий инженер?
- Насколько я знаю с его слов, создавал какую-то машину для управления сознанием человека по заданию немецкой научной организации СС "Аненербе".
Брови "особиста" от удивления взлетают вверх:
- Такая машина уже создана?
- Не знаю, но опыты проводятся весьма интенсивно на территории бывшего монастыря в Пинске. Там немцы создали свой научный центр, который работает в обстановке строгой секретности.
- Бред какой-то, сказки про белого бычка! - раздраженно машет рукой политработник, но старший лейтенант его не слушает. Он о чем-то напряженно думает, а минутой позже говорит:
- Вам дадут карандаш и бумагу. Напишите подробно все, что Вам известно об этом центре и об этой машине.
- А теперь, Полуянов, объясните нам, что это такое? - с этими словами чекист показывает рукой на лежащие на столе предметы.
Вот он - момент истины. Если мне удастся убедить "особиста" в необходимости связаться с Москвой, миссия "Куба" наполовину удалась. Если же нет, то все, что сделала команда Академика, все что пережил я на этой войне - все было напрасным. От волнения у меня пересохло во рту, и я судорожно сглотнул слюну. Заметив это, старший лейтенант подал мне стакан воды.
- Выпейте и успокойтесь. Ваши показания мы проверим. И если Вы говорите правду, Вам нечего опасаться.
Спасибо тебе, "старлей" за эти слова. И пусть бы их услышали те антисоветчики из моего времени, которые представляют всех чекистов кровожадными палачами, а всех осужденных и расстрелянных ими - безвинными жертвами сталинского режима. Только вот один факт эти господа замалчивают: с 1934 по 1953 годы в СССР, то есть за девять лет, было осуждено за измену Родине около 450 тысяч человек, из которых к расстрелу было приговорено всего 10 тысяч 101 человек.