- Не совсем так, - отвечаю я. Сведения о центре в Пинске может подтвердить начальник партизанского отряда "Мстители" товарищ Андрей. Он же информирует Ваших коллег и об обстоятельствах моего появления в отряде. Это, во-первых. Во-вторых, эти же сведения подтвердить прибывшие со мною люди: капитан Смирнов, сержант Стрельников и пленные немцы.
"Особист" молчит и его молчание является для меня настоящей мукой. Наконец он отвечает также задумчиво:
- Сделаем так. Я допрошу Ваших ... спутников, а Вы пока посидите отдельно и напишите все, что Вам известно о немецком центре в Пинске.
С этими словами он нажимает на кнопку звонка, расположенную на краю стола и на пороге кабинета вырастает уже знакомая мне фигура ефрейтора.
- Отведи задержанного в офицерскую камеру и дай ему бумагу и ручку. Абросимову скажи, чтобы привел ко мне капитана Смирнова. Действуй.
Арестное помещение для офицеров мало чем отличалось от солдатского. Разве что, матрац на нарах был потолще и помимо самих нар имелся небольшой стол. Табуретки к нему не полагалось, ибо нары почти вплотную примыкали к столу. Мне принесли поесть. Солдатский котелок с кашей, сдобренной тушенкой и здоровенный ломоть черного хлеба. Весьма недурно для изголодавшегося человека.
Сытость всегда располагает к покою. Его я обрел, удобно разместившись на соломенном матраце и заложив за голову, за неимением подушки, сложенные "замком" руки. "После сытного обеда, по закону Архимеда ..." вспомнил я старый детский стишок. Однако поспать мне тогда не пришлось. С обратной стороны двери раздался скрежет засова и тот же караульный забрал пусто котелок и положил на стол два листа писчей бумаги и перьевую ручку с оловянной чернильницей. Писать такой "макалкой" было для неподготовленного вроде меня человека сущим наказанием. Пока я приноровился опускать перо в чернила ровно настолько, чтобы их хватило для письма, а не для кляксы, я успел посадить несколько хвостатых лужиц на листе. Но лиха беда начало, вскоре дело пошло споро и минут через пятнадцать краткий отчет об известных мне фактах деятельности центра в Пинске был готов. Подытоживая то немногое, что я знал из сведений партизан и краткого рассказа Ригеля, я высказал собственное мнение о необходимости скорейшего разгрома этого "осиного гнезда", поскольку адская машина Аненербе может быть опробована в самом скором времени. Не случайно же в Пинск прибыл представитель самого рейхсфюрера Генриха Гиммлера.
Выполнив таким Макаром свой долг перед Родиной, я завалился на матрац и заснул. Разбудили меня часа через три, не меньше. Тусклый свет в маленьком окошке под самым потолком свидетельствовал о приближении вечера. Я уже настроился на приятные мысли о сытном ужине, но суровая действительность жестоко обломала мои планы. Заржавевший засов снова заскрипел и конвойный повел меня в уже знакомый кабинет "особиста". На этот раз старший лейтенант Иноземцев был один. Он задумчиво смотрел в окно и эта задумчивость, так часто мелькавшая на лице "старлея" мне не понравилась. Нет, я не спорю: уполномоченный особого отдела полка - человек безусловной занятой и ему наверняка есть, о чем подумать в одиночестве. Но что-то в выражении лица Иноземцева подсказывало мне, что раздумья его касаются как раз моей скромной персоны. И как водится, интуиция меня не обманула.
- Вас, Полуянов, доставят в особый отдел дивизии, в Смоленск - с ходу выдал мне новость чекист. Машина будет через пять минут. Ваши спутники уже ожидают Вас. Желаю удачи.
С этими словами старший лейтенант жмет мне руку, и я чувствую, что он мне верит. Хороший мужик и на своем месте. Звук автомобильных моторов прерывает момент прощания. К зданию штаба подъезжают два автомобиля: черная легковая "эмка» и полуторка - ГАЗ-А. Выходим на крыльцо. Из "эмки" вылезает стройный капитан госбезопасности в новенькой форме. Ладный такой капитан: шевиотовая гимнастерка и форменные галифе отглажены так, что любой старшина залюбуется. Что называется, "муха зад порежет". Хромовые сапоги начищены до блеска. Молодцы, однако местные "особисты": враг рвется к городу, а у них остается время для приведения себя в парадный вид.