Почуяв запах «жаренного», я тут же нажал тревожную кнопку и спустя пару минут на пороге библиотеки выросли плотные фигуры знакомых мне «особистов». Старший из них – лейтенант Столяров – узнав в чем дело, тут же собрался на доклад к начальству, но я его остановил. «Упустим их сейчас» - сказал я чекисту, «второго случая можем и не дождаться».
Ситуация действительно складывалась непростая и очевидно не предусмотренная инструкциями, поэтому Столяров поначалу растерялся. С одной стороны, он головой отвечал за мою безопасность, с другой должен был принять меры к задержанию врага. Что делать? Я предложил компромиссный вариант: на КПП мы пойдем вместе – я первым, «особисты» за мной. Но из помещения контрольно-пропускного пункта я не выйду, задержавшись под каким-либо благовидным предлогом. Например, перематывая сбившуюся на ноге обмотку.
Пока я буду ее поправлять, туда поспеют люди Столярова и повяжут ворогов «без шума и пыли». На КПП имеется телефон, откуда лейтенант сможет доложиться своему начальству. Таким образом и овцы останутся целыми, и волкам придет капут. Столяров сначала колебался, но наконец решился. Последним аргументом в пользу моего плана стало предположение о вероятной немногочисленности противника. Не станут же они и впрямь переться сюда целым взводом. Засунув за пояс под гимнастерку свой верный «ТТ», я зашагал через мокрый после ночного дождя плац.
Однако гладко все бывает только на бумаге. В жизни же все происходит иначе: с сучками да с задоринками. Не успел я толкнуть, удерживаемую тугой пружиной, дверь контрольно-пропускного пункта, как она сама резко отворилась, и чья-то сильная рука рванула меня вперед. Дальше я действовал исключительно на рефлексах, ибо времени на обдумывание сложившейся ситуации у меня просто не было.
Первым делом резко подогнул ноги в коленях, увлекая на пол ухватившего меня противника. Вес у меня к счастью немалый и тот не смог устоять на ногах, навалившись на меня сверху. Но и я в это время тоже не зевал. Падая я успел развернуться влево, освобождая так нужную мне правую руку. Когда диверсант накрыл меня своей тушей, я уже выхватил свой пистолет и выстрелил в него, ощутив вздрагивание чужого тела, пронзенного выпущенной в упор пулей.
Хлопок выстрела потонул в вопле поверженного врага, повергнув остальных в секундное замешательство. Как же: они ведь готовились к встрече с хилым библиотекарем! Так получайте же гады! Перекат вправо и еще два выстрела прозвучали почти дуплетом. Здоровенный детина в форме сержанта, уже поднимавший в мою сторону свой ППШ, согнулся схватившись руками за живот и сполз по шершавой стене, оставляя на ней алую полосу крови.
В меня тоже выстрелили. Пуля обожгла грудь, и я выронил оружие. На счастье, в эту минуту в помещение контрольно-пропускного пункта ворвались Столяров с сотоварищами. Прозвучали еще несколько выстрелов, и кто-то глухо вскрикнув выронил автомат. Громовым раскатом раздалась команда лейтенанта: «Бросай оружие!» Потом настала тишина. Она навалилась на меня темным облаком и с последними мгновениями угасающего сознания я увидел совсем близко лицо Столярова. Он что-то кричал, но что именно я уже не слышал, словно проваливаясь в темный холодный тоннель.
Очнулся я от противного удушливого запаха нашатыря и первое, что увидел, был белый потолок – потрескавшийся и давно требовавший побелки. «Почему тут потолок белый?» - мучительно соображал я, припоминая выкрашенные синей масляной краской интерьер КПП. И тут же далекий голос воззвал ко мне, словно из глухого колодца: «Вы меня слышите, Полуянов?» Голос мне не понравился и отвечать на него не хотелось. Хотелось просто лежать и молчать, глядя в этот облупившийся потолок и еще дышать, дышать и дышать. Но глухой голос зазвучал снова, на этот раз настойчивей и ближе: «Если не можете говорить, опустите веки». С трудом разлепив ссохшиеся губы, я произнес каким-то чужим незнакомым голосом: «Слышу».
Второе мое пробуждение тоже началось с лицезрения белого потолка – на этот раз куда более аккуратного, со следами недавнего ремонта. Теперь надо мной склонилось милое девичье веснушчатое лицо. Лицо это мило улыбалось и радостно кричало кому-то стоящему рядом: «Он очнулся, Иван Христофорович, очнулся!» Упомянутый Иван Христофорович тут же навис надо мной, и я увидел такое же доброе, но на этот раз старческое лицо, обрамленное бородкой- «клинышком». Веселый лучик солнца, пробившийся сквозь окно палаты, отразился солнечным зайчиком от старорежимного пенсне. Ни дать, ни взять сказочный доктор Айболит.