Вот здорово! Это он меня со Сталиным решил познакомить, что ли? Всю жизнь мечтал "поручкаться" с вождем "всех времен и народов".
Академик тем временем продолжал развивать свою идею:
«Вы должны будете передать этим людям необходимые бумаги и возможно ответить на возникшие у них вопросы. Конкретную тематику вопросов и ответов мы обговорим позднее. Вот вкратце и все».
Тут у меня, подобно герою Владимира Яковлева в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" возникли смутные подозрения, которые я тут же озвучил Академику: «Если я Вас правильно понял, то в первый раз Ваши сотрудники не в состоянии обеспечить мое точечное перемещение? Иначе говоря, Вы сами не знаете где именно я окажусь?» Академик опять вздохнул и поморщился, будто лимон откусил: «Пока, он произнес это слово с нажимом, пока мы можем с уверенностью определить год и месяц перемещения. Тут мы, правда, ограничены требованием артефакта - июнь 1941-го года. Место и число Вашего перехода мы, действительно, не знаем. Как видите, я сказал Вам всю правду и теперь решение только за Вами. В случае согласия, Ваш прадед останется у нас до Вашего возвращения. После этого он будет сопровождать Вас во втором перемещении. Таково требование артефакта».
«Значит эта штуковина все-таки живая?» - спросил я, чувствуя, что меня пробирает неприятный холодок, сродни тому, что охватывает человека, узнавшего пренеприятное известие.
Академик вздохнул и расстался с еще одной тайной:
«Да, Николай Иванович, артефакт - живое существо, очевидно неземного происхождения. По крайней мере, в известной нам живой природе аналогов ему не обнаружено. Чтобы предупредить Ваши дальнейшие расспросы, скажу сразу: для Вас эта тема пока исчерпана. Не обижайтесь, но у каждого сотрудника "Куба" - свой уровень информированности и соответственно своя мера ответственности. Но я готов ответить на Ваш вопрос: для чего все это? Скажите, что Вы, офицер и гражданин, думаете о нынешней ситуации в стране и мире?»
Так, похоже начинается политзанятие с новобранцем. А я замполитов всегда не любил. В армии они, на мой взгляд, самые никчемные люди и компенсировать отсутствие настоящего дела пытаются копанием в чужих делах и душах. Наверное, мои мысли отразились на моем лице, и Академик поспешил пояснить свой вопрос:
«Меня интересует Ваше отношение к тому международному давлению на Россию, которое имеет место в сегодняшнем мире».
Я пожал плечами и ответил по-солдатски прямо:
«Если Вы о давлении США и НАТО, то его я считаю закономерным. Сегодняшняя Россия не способна противостоять Западу на равных. Не в только военном отношении, хотя и армия у нас уже далеко не чета прежней, советской. Дело в том, что мы начисто проиграли Западу войну психологическую. И как результат имеем "поколение пепси", способное кривляться в храмах и прикуривать от Вечного Огня. Защищать Родину добровольно пойдут немногие, остальные же признают чужеземный сапог, а некоторые даже начнут его лизать, причмокивая от удовольствия».
Академик помолчал. На лице его отразилась гримаса боли. Я уже пожалел было о своей резкости. Все-таки старик из того поколения, которому расставаться с прошлым намного тяжелее чем людям моего возраста. Однако директор "Куба" быстро взял себя в руки и заговорил в своей обычной неторопливой манере:
«И что Вы предлагаете делать тем, кто не желает, как Вы выражаетесь," лизать иноземный сапог"? Смириться?»
Я пожал плесами: «Я вообще ничего и никому не предлагаю. По той простой причине, что мнение мое абсолютно неинтересно власть предержащим. Но будь на то моя воля, я бы установил в стране жесткую диктатуру той части общества, что еще способна жить по-человечески, а не руководствуясь животными инстинктами. Это будет революцией ради выживания цивилизации. Нет, не коммунистической. Дело вообще не в идеологии. Дело в элементарном выживании населения современной России в условиях жесткого противостояния с Западом в борьбе за ресурсы. Слабых бьют всегда и везде. И во дворе, и в мировой политике. Вот и все мое мнение».
Академик помолчал, видимо собираясь с мыслями. Потом сказал и слова его прозвучали мне горькой отповедью: «Вы, Николай, уж позвольте мне Вас так называть, я ведь намного старше, в своих рассуждениях допускаете одну важную ошибку. Прожив долгую и непростую жизнь, я пришел к одному элементарному выводу: насильно человека не изменишь, по крайней мере, не изменишь к лучшему. Вот Вы предлагаете установить диктатуру лучших людей. А кому будет позволено определять этих самых лучших? Вам или доверенным Вам лицам? А по каким критериям они будете определять нравственное здоровье людей: по отсутствию судимости, супружеских измен, отзывам соседей? Сумеют ли они сохранить при этом полную объективность? И наконец, как поступить с теми, кто не пройдет их отбора? Расстрелять или посадить в лагерь? И что за общество мы получим в результате? Вам лично захочется жить в таком обществе самому и планировать жизнь в такой стране для Ваших будущих детей?»
Я молчал. Конечно, мой собеседник был прав. Просто я никогда не задумывался о глобальном переустройстве общества, считая, что каждый человек должен заниматься своим делом. Моим же делом была сначала военная служба, а теперь охрана офиса банка. Решать что-нибудь за кого-либо всегда значит брать на себя ответственность за судьбы доверившихся тебе людей. Эту простую истину я хорошо усвоил еще в рядах Вооруженных сил.
«Не знаю, Владислав Юрьевич», - честно признался я. «Да и не понимаю к чему этот научный спор». «Ошибаетесь, Николай, спор у нас совсем не научный и очень необходимый. Я пытаюсь подвести Вас к самой идее, которая лежит в основе нашего проекта, который мы условно назвали "Назад в СССР".
Я внутренне напрягся, понимая, что беседа пришла к своему завершающему финалу. Сейчас наконец я услышу ради чего мне предлагают временно покинуть наш пусть и не совершенный, но вполне привычный мир и отправиться туда, откуда мне не суждено будет вернуться. Несмотря на уверения Академика, я вполне допускал и такую возможность. Не могу сказать, что меня это пугало - скорее напрягала мысль: справлюсь ли я?
«Идея заключается в следующем. Нам, а точнее Вам, предстоит помочь Советскому правительству во главе с товарищем Сталиным завершить Великую Отечественную войну с наименьшими для нашего народа потерями. Вам предстоит предостеречь советское руководство от тех предателей и опасностей, которые его подстерегают после войны. И наконец Вам предстоит оговорить условия перемещения наших людей, тех, кто разумеется изъявит на то желание, в тот, другой мир - в спасенную нами страну».
Я молчал, не зная что ответить Академику. Нет, идея была мне понятна и даже в чем-то близка. Но чтобы это было возможным на практике! «А Вы, как Вы намерены отбирать желающих переместиться во времени? Устроите кастинг?» Я намеренно съязвил, беря реванш за недавнюю демонстрацию собственной теоретической несостоятельности. Но мой собеседник оказался к этому моему вопросу вполне готов: «Такая работа уже проводится. Вас ведь мы нашли. Будьте уверены - найдем и других. Однако главным сейчас является успех Вашего, Николай, перемещения и контактов с высшим руководством Союза. Вам будет, что им предложить: технические материалы, адаптированные к возможностям советской экономики 40-х годов и прочая информация не только обеспечат доверие к Вашим словам, но и помогут найти понимание Сталина в интересующем нас вопросе. Ну что скажете?»
А что мне было на это сказать? Я задал лишь один уточняющий вопрос: когда?
Глава 7. Подготовка.
Истинный показатель цивилизации — не уровень богатства и образования, не величина городов, не обилие урожаев, а облик человека, воспитываемого страной. (Р. Эмерсон)