Еще утром он собирался встретиться со своим связным, у Астры было для него какое-то срочное сообщение. Но теперь, поняв, что за ним следят, он и так знал, зачем понадобился Астре. Оставалось только гадать, откуда девушка прознала про его прокол. Хочется верить, что их новый информатор слил. Может, и правда окажется толковым. Муравей давно заметил, что повстанцы, работающие на коммерческой основе, действовали гораздо чище и эффективней тех, кто за идею. Правда, на идейных можно положиться, а эти линяют при первой опасности.
Как бы то ни было, его не задерживали, значит, хотят пробить контакты и попробовать выйти через него на кого-то еще. Ну пусть попробуют! Теперь-то он точно ни с кем не встретится.
Другой вопрос, что на свободе ему гулять осталось совсем недолго. Скоро полиции надоест ходить за ним хвостом и его арестуют, попробуют дожать в камере. Так что, если он что-то хочет сделать на свободе, надо делать это сейчас.
Во всей этой ситуации, Муравей жалел только об одном. Что ему больше не удастся поговорить с Астрой. Он, вообще, давно планировал этот разговор, но слишком долго откладывал.
Чиновник аэропорта выше среднего – террорист, который много лет возглавляет самую мощную боевую ячейку Сопротивления. Где это видано? Большинство членов боевого крыла повстанцев были мелкими сошками, даже по понятиям Шарры. Оно и неудивительно, когда человек что-то имеет, он десять раз подумает, хочет ли он этим рисковать. А когда ничего нет, оно как-то проще.
Муравей подумал десять раз. Еще тогда, давно, когда успешно сдал вступительные экзамены, набрал космический бал и получил предложение учиться в Метрополии.
Всем хочется верить в свою уникальность. Но мужчина понимал, что ему отчасти просто повезло. Кто-то рождается щуплым и вынужден всю жизнь тренироваться, чтобы хоть немного набрать силы в мышцы. А кто-то богатырь от природы, даже если ничего не делает.
Муравью повезло родиться умником. Учеба давалась ему легко. Он обладал потрясающей памятью и способностью решать самые сложные задания. В математике, физике и химии ему не было равных.
Будучи наблюдательным человеком, он видел, сколько сил приходиться тратить его сверстникам, тем, кто также мечтал о карьере инженера. Они сидели за учебниками ночи напролет, но и на десятую часть не могли приблизиться к его знаниям. А ему повезло, повезло родиться умным человеком. И он как мог, развивал свой талант. Поначалу только затем, чтобы у него и его семьи была лучшая жизнь, чем у его сверстников.
Все изменилось, когда он прилетел на Континент. Жители колоний по-разному реагируют на пребывание в Метрополии. Большинство хотят остаться там любой ценой и никогда не возвращаться на свою грязную и убогую родину, после того, что увидели. Чистые улицы, мягкий климат, свежайшая еда, приветливые люди, развлечения для всех и каждого, минимум физической работы и, вообще, щадящий график. После колоний, Метрополия кажется раем. Из всех, с кем Муравью посчастливилось общаться назад вернуться хотели лишь жители Аваста, но это территория особая, она отличается от всех колоний.
Муравей остаться в Метрополии не захотел. Он был умен и вместо преклонения перед Континентом его почти сразу накрыло другое чувство. Зависть.
Он прекрасно понимал, за чей счет так плавно и счастливо течет жизнь их господ. Муравей общался со своими континентальными сверстниками и его злили их мелочные проблемы. Они никогда не были в колониях, они не знали, что такое выжженная кислотой земля, пыльная буря, перебои с продовольствием, подавление мятежей, бесправие и беспросветность. Тупые и никчемные пустышки катались как сыр в масле просто потому, что им повезло родиться на Континенте. Родись они на Шарре, их не факт бы, что на шахту взяли.
Эта злоба росла в Муравье с каждым днем. Он всегда знал, что мир несправедлив, и люди не равны. Но чтобы настолько!
Однако, он никоим образом не выказывал своего презрения к этим холеным сводолюбивым жителям. Напротив, он учился. Учился у них их отношению к жизни, их убежденности в своих правах, в том, что они – это центр мира. Он хотел привезти хоть частичку такого отношения, таких взглядов на Шарру. И привез.
Проблема в том, что с такими взглядами в колонии ему была прямая дорога в застенки Комитета Метрополии. Это сейчас со взглядами в колониях стало попроще, а тогда, двадцать лет назад, любые идеи о независимости Шарры давились в зародыше.
Муравей вернулся на свою родину, пошел работать в воздушные перевозки и попутно искал единомышленников. Задача по выходу на повстанцев отняла у него примерно полгода. Он почему-то был уверен, что Сопротивление – это именно те, кого он ищет. Такие же люди, мечтающие о независимости, равенстве, возможностях для всех.
Однако повстанцы не оправдали его ожиданий. Нет, формально все было хорошо. Они боролись за независимость, имели определённый вес и силу. Даже двигались в правильном направлении. Но в головах, какой кошмар творился у них в головах! Они не заглядывали дальше, чем в завтрашний день, они не представляли, что будут делать, после того, как получат власть. Были какие-то общие идеи и формулировки, которые сводились к одному: вот свергнем Метрополию и заживем! Как, на что, чем, об этом они не задумывались. Да и людей уровня Муравья в их рядах не было в принципе. Тогдашнее сопротивление состояло из двух больших группы: романтики-неудачники, которым не удалось найти свое место в колонии, которые хотели большего, чем работать на шахте, но не могли добиться этого. И те, кто принципиально не хотел работать, но с огромными амбициями. Они считали, что без гнета Метрополии они смогут жить припеваючи, заняв какое-нибудь уютное кресло в новом руководстве.
Муравей был не из тех, кто отчаивается. Он решил для себя, что попытается слепить из этой массы что-то более вменяемое, ту силу, которая не просто свергнет Континент, но и сможет взять власть в свои руки после, не перегрызется, не уронит Шарру в пучину гражданской войны.
Мало-помалу, он двигался к своей цели, стараясь донести свои идеи до этих людей. Привлекая в ряды повстанцев все новых и новых людей, уже не таких зашаренных взглядов. Даже стало что-то получаться.
Единственным человеком, в котором Муравей сразу признал равного был Ринг. Правда, помимо недюжинного ума у Ринга были и неприятные черты: он был скользкий как змея и никогда не отличался самопожертвованием. Тем не менее функция казначея удавалась ему блестяще. И ладно.
Катастрофа наступила восемь лет назад, во время мятежа. Муравей тогда думал, что это конец. Точнее, началось-то все довольно бодро. Вроде бы главой Шарры планировали назначить Ангелуса Фарелуса, который вообще сочувствовал повстанцам. Это казалось почти нереальным, невозможным, но, может, Метрополии и правда надоело бодаться с недовольным населением и им пошли на уступки?
Да неважно, почему так случилось. Муравей надеялся, что с приходом Фарелуса многое изменится. Но тут Ринг умудрился все испортить.
Назначение Фарелуса казалось таким близким, но таким невероятным, что пошел гулять слух: в последний момент Метрополия передумает.
И тут Ринг развил кипучую деятельность, чтобы «этого не допустить».
Уж как Муравей уговаривал его не делать таких дурацких шагов. Нет же! Ринг толкнул пламенную речь на Кречете, мол, надо показать Метрополии, что мы хотим Фарелуса. Ну нельзя так в лоб с ними. Ну не любят такого континентальные господа! Когда колония пытается указать им, что делать.
События развивались предсказуемо, назначение Фарелуса отозвали, прислали другого главу. Ринг тут же умудрился организовать еще больший митинг, Муравью же предложил изменить план, попробовать раскачать колонию и сходу свергнуть Метрополию. Тот план не одобрил, но отступать было некуда.
Поначалу все шло хорошо, колония взбунтовалась, на их сторону перешла даже полиция. Агенты Комитета, те, что были не убиты, бежали.
Кстати, о полиции. Муравей лично руководил штурмом их штаба и в душе даже был восхищен, стойкостью его защитников. Он планировал, когда все закончится, публично помиловать выживших, проявив первое милосердие новой власти.