Взмахнула рукою Жизнь – явила человека. Взглянула на него Смерть и пал человек сражённый…
Видя могущество друг друга, двинулись тогда Жизнь и Смерть навстречу друг другу, и заключили на середине моста великий договор о равенстве. С тех пор и повелось: одна являла жизни, другая им срок отмеряла. Росло общество и не справлялась уже Смерть, основала она Управление, являла себе помощников из загубленных ею же душ, выбирала по способностям и убеждениям, и нарекала – кого Смертью Детей, кого Смертью Старцев. Но и этого оказалось мало, росло человеческое общество, и не хватало рук, пришлось делить уже точнее, и приходили новые помощники, назначались они разными смертями – кто Смертью Жрецов, кто Смертью Поэтов… Сама же она называлась теперь Смертью Смертей.А я вот Смерть Королей. Давно умерла моя плоть, давно и сгнила, истлела в Пустоте память обо мне, а душа моя, обряженная в чёрные нити, уводит королей. И я радуюсь – иначе ведь самой Пустотой становится. А так? Хоть немного да отсрочить момент слияния, пока есть короли – и я есть. И вот она ирония – пока другим отсрочек не даю, свою я имею! Как объяснить такое смертному? Как самой понять?
Когда я была жива я была благородна, помню о себе, да и архивы подняла: строила я школы, неимущих посылала учиться за собственный счёт, и держала себя в строгости. А стоило умереть, и получить выбор: Пустота или подлость? И я выбрала, не задумываясь, подлость. И оправдала себе – мол, не подлость это, так как смерть важна также как жизнь. То верно, но не я жизнь давала, не мне отнимать. А так – я посыльная Смерти. И не от убеждений ведь даже, а от страха.
Видимо, подлость живёт за пределами плоти, сердца и ума, хоронится на дне души. Не хочу в Пустоту, боюсь её безумно, а других туда отправлять не боюсь.
Уже не боюсь.
В начале конфуз со мной вышел. Как только умерла, как назначили меня, как обрядили заново, так и пошла я на первое своё задание. Спустилась наблюдать – а там совсем молодой мужчина, волосы чёрные, по плечи, словно шёлк; глаза весёлые, смотрят смело сам складен и сложён хорошо.
Пропала моя бедная душа! жаль мне его стало. Любила почти сразу всем тем, что осталось. А осталось-то чего?.. но зато верно знаю: любовь и сердце не вместе. Моё сердце остановилось, а я как сейчас замираю, вспомнив и глаза его, и руки, и походку.
Тогда я впервые увидела Смерть Смертей. Не решалась я появиться перед этим молодым королём, всё мне в нём нравилось, всё в нём восхищало, и тянула я время, пытаясь оттянуть неизбежное ему. Дрожала, думала – открыться ли? Или самой в Пустоту броситься? Не могла я, не могла!..
И тут позади меня – сумеречные крылья махнули, повернулась – Смерть Смертей. Стоит величественная, на три головы выше, глаза чёрные – провалы тьмы, сама худая до жути, капюшоном былое лицо закрыла.
Я пала тогда на колени, а она меня остановила:
–Жалость твоя ни к чему не ведёт. Будет то, что будет.
Призналась:
–Не могу! не могу я… простите!
Она взглянула на меня чёрнотой, вроде бы как усмехнулась – кровавая нитка краешка губ дрогнула, а потом махнула костлявыми пальцами…
Умереть он должен был легко – во время охоты упасть неудачно с лошади, потом получить горячку, затем простудиться, когда в горячке велел бы открыть окна, и дура-служанка сделала бы это, и так умереть, застудившись. Почему я говорю, что это легко? Потому что в итоге смерть его изменилась. Подали ему яда – и знаю точно, что тот человек, что подлил его, сам не знал потом, что за воля вела его к этому? Он был как во сне – так потом и объяснял суду, который приговорил отравителя к четвертованию.
Суд-то приговорил, а мой король все внутренности свои выплюнул сам же – кровавой ублюдской массой вышли и печень его, и желудок. И никто не мог ему помочь. И всё это я была обречена наблюдать, и всё это время рыдали над молодым посеревшим умирающим королём мать его и жена. И всё это время Смерть Смертей смотрела на то, как я обречённо наблюдаю это страдания.
Когда он умер, я разрыдалась от облегчения, а Смерть Смертей провозгласила:
–Всякий, кто не встретил смерть свою и в срок свой, кто был пожалован жизнью, и чья смерть была отсрочена, получает кару ещё более жестокую. Урок усвоен?
Урок был усвоен. Ещё как! Так что, с тех пор я немного лукавлю – я могу дать отсрочку, но поверьте мне! – не молите смерть о пощаде, и тогда она будет к вам милосердна. Не просите её о снисхождении и тогда вы будете обслужены мягко!