— Зачем же так строго, моя девочка, — миролюбиво сказал Альбус. — Неужели все так серьезно? Возможно, ты преувеличиваешь? Думаю, будет достаточно укрепляющих зелий…
— Альбус, — морщась, перебила директора мадам Помфри, — я не преувеличиваю. Рональду Уизли необходимо серьезное лечение. Если я просто выдам ему укрепляющее… Да хоть десять бутылочек! Это не поможет!
Рядом фыркнул Снейп, явно не оценив подобное расточительство.
— Мальчик может стать сквибом, если сейчас упустить ситуацию, — строго предупредила Поппи.
С этим Альбус спорить не стал. Уж лучше так, чем слушать вопли Молли Уизли. Оставалось радоваться, что в последние дни очень измотанным и каким-то оторванным от реальности выглядел и Поттер.
«Похоже, хоть эта часть плана сработала как надо», — мысленно возликовал Альбус.
Вечером директор навестил зеркало, установил парочку сигналок и с умиротворением засел за просмотр присланных из МКМ документов. Но ни перед отбоем, ни после него чары никто не потревожил.
Дамблдор прождал почти до рассвета и отправился спать с довольно сильной изжогой из-за лимонных леденцов, а утром встал совершенно разбитым и измученным. Голова нещадно болела, и громкий разговор Филиуса и Снейпа во время завтрака не улучшил настроение Верховного чародея, ощущавшего себя вдвое старше своих ста десяти лет.
— Две недели? — уточнял что-то профессор Чар. — За что же так строго, Северус?
— За ночные прогулки, — с удовольствием пояснил зельевар.
— Ты не шутишь? — потрясенно пропищал полугоблин. — Мистер Поттер?
— Я сам удивлен, Филиус, — сказал декан Слизерина. — Но факт остается фактом.
Уловив имя, директор постарался преодолеть слабость и вслушаться внимательнее.
— Директор, вы в порядке? — уточнил Снейп.
— Все нормально, мой мальчик, — отмахнулся Альбус. — Ты же знаешь, по ночам меня мучает бессонница. Ничего особенного.
Северус невозмутимо выставил перед Дамблдором флакон бодрящего и сребробородый волшебник тут же опрокинул фиал в чашку с чаем, предпочтя не заметить, как после его ответа у зельевара дернулась скула.
— Не ожидал ничего подобного от мистера Поттера, — продолжил прерванную беседу мастер чар.
Снейп что-то ответил, но Дамблдор не стал вслушиваться. Зелье уняло боль и слабость, и директор мог насладиться и завтраком, и хорошей новостью.
Но ни этой, ни следующей ночью сигналки не сработали. Альбус напрасно прождал неделю. Даже просидел в засаде под чарами хамелеона одну из ночей, но Гарри Поттер к зеркалу Еиналеж будто и не приближался.
Поппи продержала Рональда в лазарете десять дней. И сразу после выписки именно шестой Уизли потревожил сигналки в классе с зеркалом. Пришлось переместить артефакт и немного подправить мальчику память. Что это мало помогло, директор узнал, когда Филч поймал гриффиндорца следующей ночью в коридоре. Мальчик, шагая с закрытыми глазами и беседуя сам с собой, спускался из башни Гриффиндора и едва не свалился с лестницы.
Пришлось за личные средства заказать в аптеке легкое снотворное, которое проинструктированный эльф подливал Рональду во время ужинов. Оценки первокурсника скатились окончательно, но теперь он хотя бы не бродил ночами по школе.
Поттер, тем временем, продолжал учиться и пропадать в Библиотеке. Гермиона Грейнджер, которую директор, как и планировал, однажды пригласил к себе на чашку чая, о Мальчике-Который-Выжил говорила много и охотно. За следующие несколько встреч Дамблдор не вызнал ничего для себя интересного, но время не было потрачено впустую. Девочка и без того восхищалась волшебником, а теперь, судя по ее поверхностным мыслям, возвела Альбуса в ранг личного наставника с непоколебимым авторитетом. Не составило труда на этом сыграть. Стоило лишь намекнуть о том, что столь выдающаяся юная ведьма достойна блестящего будущего, а будущее это зависит от него, Верховного чародея — и директор получил преданного сторонника. И теперь Дамблдор не сомневался, что о любом необычном действии Гарри Поттера Гермиона сразу же ему сообщит.
А тем временем «Пророк» пестрел слезливыми интервью магов, которым вернули собственность. Читать подобное прямо в Большом зале директор не мог, а потому все чаще завтракал у себя, заедая горечь недовольства сладостями.
В начале февраля из-за бесконечных метелей отменили даже тренировки по квиддичу, а совы по утрам доставляли почту позже обычного, осыпая профессоров и студентов холодными брызгами и комьями снега. Зная, что его никто не поймает, Дамблдор внес изменения в чары над школой, так что несколько дней с посылок уже на территории школы слетали погодные чары, бумага размокала, а чернила расплывались. Сидя на своем троне в Большом зале, Альбус мысленно ликовал, видя кислые лица окружающих.