Он боялся облав.
Пойманную собаку могли ошибочно определить как бешеную, и тогда — шприц с «вечным сном». Как лучший вариант — из ветеринарки потеряшку могли взять к себе люди из другого города, но любимая Лапушка жила через две улицы от дома его хозяйки.
Собаки, особенно познавшие вольную жизнь, обладают телепатическим даром, и Лаврентий встречался со своей любимой в неведомом людям измерении. Но загвоздка была в расстоянии — установить сеанс связи можно было в радиусе, не превышающем ста километров.
Пес улегся на коврик у входной двери и стал ждать, когда хозяйка приготовится к отъезду. Для того чтобы сообщить о своем отъезде Лапушке, необходима была полная тишина.
Хозяйка же, как назло, металась по квартире, приговаривая:
— Если повезет, попаду в Большой. Хоть на галерку билет достать! Ну, переплачу посредникам… оно ж того стоит. Что думаешь? — выкрикивала она из спальни.
«Час от часу не легче, — вяло злился Лаврентий. — Придется целый вечер сидеть в какой-то чужой комнате. А если она решит до утра загулять? Подружку какую встретит? А то и романчик закрутит… Эта может. Ей бы с внучкой нянчиться, а у нее все шило в одном месте. Эх… И как только доктор с ней живет?»
Хозяйка долго копошилась в шкафу.
— Вот! — Она вышла в коридор, держа в руках бархатное черное платье. — Что думаешь, друг?
Приложив платье к груди, неловко потопталась как первоклассница перед зеркалом:
— В этом платье я встречала Новый год. Тот самый, в который тебя нашла. Или ты меня нашел? — склонив голову набок и мечтательно округлив глаза, завела она любимую пластинку. — Собака же никогда не приходит в дом просто так, верно?
«Хоть что-то вы в этой жизни понимаете», — вздохнул Лаврентий.
Откинув платье на тумбочку, хозяйка согнула ноги в коленях и картинно отвела назад правую руку.
— Когда-то я неплохо играла в бадминтон, даже за нашу студенческую команду! И мы тогда выиграли! — продолжала она кривляться перед зеркалом.
«Даже не сомневаюсь. Небось лупила по волану так, что с тобой никто и связываться не хотел!» — Пес вздохнул и отвернул голову к входной двери.
Вскоре хозяйка, оценив содержимое чемодана, сообразила, что в дорогу следует взять небольшие миски для Лаврентия, и отправилась в зоомагазин.
Сеанс связи с Лапушкой состоялся. Любимой очевидно не здоровилось — ее хозяйка впала в депрессию и целыми днями плакала. Лапушка безропотно забирала на себя часть негатива, чтобы хозяйка серьезно не заболела от нервного истощения. Лаврентий понимал, что в мире двуногих творится что-то невообразимое. Эпидемия вируса была только началом.
Вернувшись, доукомплектовав чемодан и просидев еще битый час в инете, хозяйка наконец угомонилась и решила вздремнуть перед ночной дорогой. Вожделенный билет в «Большой» лежал в заметках айфона.
В прошедшую ночь во дворе родила собака. Тощая и облезлая, в последний месяц зимы изуродованная свисающим как вымя животом.
Самоварова выяснила у дежурного, что сука ощенилась тремя щенками, и двое вскоре умерли. Оставшийся в живых вместе с матерью не без хлопот жены Василия был размещен в утепленном подвале здания.
С тех пор как об этом узнала, в привычном одиночестве за рабочим столом она будто слышала под полом два дыхания — тревожное, жесткое, сиплое от холодов, и вторящее ему мягкое, доверчивое и нежное, похожее на шум крохотного весеннего ручейка.
Какое ей было дело до собак?
Какое ей было дело до странного человека, из-за которого (она уже в том не сомневалась) ей приходилось торчать в сыром и прокуренном, пропахшим побоями и помоями здании полустанка.
Задержанный стоял перед ней и снова смотрел в пол.
— Значит, вы утверждаете, что мы с вами знакомы.
— И довольно близко.
– Уже проходили по делу?
– Смотря по какому.
— Послушайте, — с пол-оборота начала злиться она, — ежели вы думаете, что можете водить меня за нос, то сильно заблуждаетесь! Есть в конце концов архив! — Она ткнула пальцем в груду папок на столе. — И не только этот! А еще профессиональные базы, в которые достаточно загрузить фотографию преступника…
— С чего вы взяли, сударыня, что я преступник? — перебил ее мужчина, расправил плечи и приосанился.
Теперь он глядел прямо и с вызовом.
Лицо его было безобразно старым, с провисающими вниз носогубными складками, тонким сжатым ртом, кустистыми, светло-русыми выцветшими бровями и тяжелыми набрякшими веками, скрывавшими цвет и форму привыкших к полумраку камеры глаз.