— У меня плохое кровообращение, — пользуясь установившимся контактом, пожаловался заключенный. — Вы не могли бы попросить вашего холуя ослабить веревку?
— Он вам не холуй! А я… замужем.
Теперь он глядел на нее с неприкрытой и полной превосходства усмешкой.
Усмешка эта, преобразившая тяжелые и неприятные черты лица, делала его неприятно притягательным.
Почувствовав упадок сил, Самоварова крикнула караулившему за дверью Василию:
— Увести!
— Зачем же всякий раз так надрываться? — Заключенный кивнул на металлический колокольчик, которого раньше не было на столе. — Достаточно ведь позвонить.
Утром проводница Маша разбудила бодрым выкриком:
— Сырнички со сгущенкой или со сметанкой будете?
Будильник еще не прозвонил. Самоварова с трудом разлепила глаза и, ослепленная светом, в первые секунды не поняла, где находится. Снизу слегка тряхнуло. На помощь пришел Лаврентий: пес оказался у полки и настойчиво теребил ее за плечо крепкой рыжей лапой.
От узкой койки и неудобной подушки ныли и шея, и поясница.
— Ой, он, наверное, пи-пи хочет? — по-хозяйски пройдя с порога в купе, умиленно вопросила проводница.
— Так вы не боитесь собак? — осторожно спросила Варвара Сергеевна, спросонья забыв, что вчера они с проводницей уже это обсуждали.
Зато о знакомстве с Серегой вспомнила моментально, до прибытия в Москву ей захотелось перекинуться с ним еще парой слов.
— Я что, не заперла дверь?! — изумилась своей забывчивости Самоварова. — Спасибо, со сгущенкой… А с кофе как дела обстоят?
— Так с вагона-ресторана быстренько принесу. Вам какой?
— Эспрессо. Двойной, — ответив, Варвара Сергеевна поняла, что «попала» еще рублей на пятьсот «чаевых».
Дождавшись, пока проводница покинет купе, Самоварова полезла в дорожную сумку и, предусмотрительно заперев дверь, расстелила на полу между полками пеленку. Состав как раз замедлил ход — за окном показался перрон подмосковной станции.
— Пописай, малыш! — заверещала хозяйка. — Я быстренько уберу. Я предупреждала, что в дороге могут быть сложности. Видишь, я дверь вчера не заперла. Выпила-то всего пятьдесят граммов. Хотя с таким охранником, как ты, нам сам черт не брат.
Лаврентий презрительно отвернулся и запрыгнул на свою полку.
«Совсем сдурела… Черт ей нипочем… Еще взяла в голову что я, как дед полоумный или баклан какой, буду здесь позориться… Нет уж, потерплю до вокзала».
И он представил, как с большим удовольствием пометит на перроне урну.
«На людях? Нет. Лапушка бы меня отругала… Дочь Хромого и Тиграны — это вам не жучка. Это порода. Воспитание. Придется терпеть до тех пор, пока эта неугомонная отыщет на вокзале первый попавшийся укромный уголок, чтобы подымить своей вонючей самокруткой».
— Ну, ладно… Не хочешь — как хочешь.
Рассчитав, что проводница Маша должна вернуться минут через пять, Варвара Сергеевна, пользуясь мягким ходом поезда, закинула ногу на боковой поручень полки. Растяжка по утрам — лучшее, что можно придумать для ленивой, немолодой, но гибкой от природы женщины.
Проработав обе стороны и расставив ноги на ширине плеч, она наклонилась, намереваясь выполнить упражнение «ролл-даун-ролл-ап». Осторожно, позвонок за позвонком, начала закручиваться, потом раскручиваться.
Поезд прибавил ход, вагон вдруг серьезно тряхнуло. Расслабленная Самоварова потеряла равновесие и ударилась виском о поручень. Пока чертыхалась и искала в походной аптечке «Траумель», в коридоре успел образоваться какой-то шум и топот.
Растирая ушибленный висок, Самоварова распахнула купе и высунула голову.
— Что случилось? — выкрикнула в чью-то крупную, в черной футболке, спину.
— Экстренная остановка, дамочка! — на ходу обернулся мужчина, и она узнала в нем давешнего русоволосого богатыря Артема.
— Это опасно? — испугалась Варвара Сергеевна.
Ей никто не ответил.
Артем заскочил в туалет, а остальные, выбежавшие из своих купе, понеслись в сторону купе проводницы и тамбура. В затхлом воздухе поезда разлилась тревога, а показавшиеся в коридоре лица были смяты и напряжены.
Лаврентий настороженно сидел у ног.
Самоварова не могла бросить пса, но не хотела идти с ним в скопище людей. Ее питомец был непредсказуем. Правда, он еще ни разу не проявил открытой агрессии, но его всегдашний недобрый предупреждающий лай, когда в дверь звонил чужой или кто-то подходил с невинным вопросом на улице, вынуждал хозяйку контролировать питомца.