* Послереволюционная Конституция - Конституция государства Республика, принятая после завершения “Революции белых”. Став президентом, Кассиус Маунтан серьезно видоизменил учредительный документ.
** “Каким судом судит, таким будете судимы сами” - Мф. 7:2.
*** Речь идет о персонаже Санденса Кида из фильма “Бутч Кэссиди и Санденс Кид”.
========== К Востоку от Рая ==========
Абсолютное зло невозможно, оно непременно уничтожило бы само себя.
Фома Аквинский.
Та Сторона, зона отчуждения.
Он уже где-то слышал это выражение, отражавшее нынешнее состояние души. Вечная бойня под бесконечными порядковыми номерами. Израненный дух, мечущийся между двумя абсолютами с взаимоисключающей составляющей. Что лучше – быть всего лишь одним из многих хранителей Света или величайшим рабом Тьмы? До сих пор он умело балансировал на грани, приобретал от служения двум догматам больше, чем от слепого проповедования одного пути. Потому что знал цену всех псевдо-гуманистических идеалов и претенциозных аморальных учений. Все они ведь не стоили ровным счетом ничего, привнося в хрупкий мир сплошное моральное разложение. И все заканчивалось очередными войнами за несуществующие агитационные мечты. А потом они заканчивались, наступал долгожданный мир, все возрождалось и начиналось заново.
А люди не подозревают, в каком замкнутом круге живут.
Хаосом и болью заканчиваются каждая их пресловутая кампания. Будь то сторонники Света, или адепты Тьмы. Поэтому лучше соблюдать баланс. Придерживаться строжайших канонов, надеясь на его поддержание. Иначе иллюзия выбора, шедшая по кругу, восторжествует и заполнит собой все земное пространство. Рокуэлл прекрасно разбирался в подобных вещах. Не благодаря сану священнослужителя, а солдатскому прошлому. Он уже расплатился с Тьмой, когда расстреливал невинных и сжигал целые поселения. Когда умывался кровавой водой и склонял колени перед обугленным распятием. Но разве была в том вина наивного юнца, подчиняющегося приказам и верящего в авторитеты? Если бы его тогда предупредили, чем обернется та проклятая операция в Кандагаре, то все еще можно было исправить.
Мир бы не содрогнулся от гнета тоталитарной демократии во главе с военным преступником и безжалостным убийцей Маунтаном, а либералам не пришлось бы снабжать оружием какого-то безумного религиозного фанатика-сепаратиста, оккупировавшего кусок Республики. Реальность временами причудливее сказок. Все верно. Многое можно было изменить, сохранив мир. Чаша весов, уравновешивая Тьму и Свет, не переполнилась бы и не расплавилась в Адском пламени. Под яростные вопли святых и грешников. А рядовой Рокуэлл не стал бы таинственным Пророком, что презирает и тех и других. Предвестник Апокалипсиса, беспринципный безбожник, ложный бог, самопровозглашенный Мессия и признанный шарлатан. Кто же он на самом деле? Антихрист? Божий посланник, призванный искоренить зло?
На эти вопросы он сам не мог ответить.
Вселенная снова потребовала от него решительных действий, снова поставила перед выбором. Кого нужно принести в жертву на этот раз? Собственный покой или догнивающий мир? Уверенность в завтрашнем дне, которой никогда не было, или бытие во мраке? Однако кромешного мрака, как и абсолютного зла, не существует. Противоречит всем законам природы и здравого смысла. Бывает полное затмение разума, отбирающее возможность контролировать реальность. Так он себя утешал в дни кровавых зверств на отшибе земли. Лишившись человеческого обличия, юный Рокуэлл превращался в бездумную машину для убийств. С атрофированным чувством жалости и понимания. С почерневшими глазами, налитыми чужой кровью.
Но разница между двадцатилетним солдатом и сорокапятилетним святым невелика. Он все тот же безжалостный убийца. Только масштабы человеческих жертв увеличивались с каждым днем. Можно с уверенностью констатировать, что его будут судить за массовый геноцид и другие виды преступлений против человечества. И никому не будет дела до того, что он пытался всех спасти, наставить на путь истинный и повелеть обрести долгожданную свободу. Впрочем, новые шансы предоставлялись ему с завидной регулярностью. Если банальная подрывная деятельность вкупе с безрезультатными диверсиями никого не впечатляли, то всегда можно пойти дальше.
Тогда о нем заговорит весь уставший мир.
– Я постоянно Вас здесь вижу, – чужой голос, ворвавшийся под завесу размышлений о великом, вынудил проповедника настороженно замереть на месте. – Любимое место? – вопрос застал его врасплох. Он любил природу, но не предавался ее бессмысленному созерцанию каждый день.
– Нет, – оправив полы сутаны, Джозеф выпрямил сгорбленную спину и взглянул на подошедшую женщину. В руке она сжимала причудливый металлический предмет, по форме напоминающий розу. Узнать творение мастера, работающего с ковкой – нетрудно. Почему-то это заставило губы расплыться в легкой усмешке. – У Вас есть сигарета?
– Вы курите? – с нескрываемым удивлением воскликнула Мелисса, но пачку из кармана пальто все же вытащила. От зажигалки он отказался – другая, любезно одолженная у Гуру, дожидалась своего часа и была стремительно изъята из потаенного кармана. – Красивый закат.
Вот она! Та самая причина, по которой его так тянула к этому невзрачному холмику на отшибе. Закат. В так называемой зоне отчуждения он был особенно прекрасен. Пылающий, отдающий желтизной шар с легкими оранжевыми вкраплениями укутывался в кроваво-красную ткань, мирно исчезая в неизвестности. Несколько десятков лет назад он искрился всеми природными цветами в попытке обласкать всю вечнозеленую территорию. Но сейчас бескрайняя мрачная пустошь не представляла никакого интереса. Лучи прогревали выжженную землю, накаляли металлическую радиовышку – точнее то, что от нее осталось – до предела, и светили в наглухо заколоченные окна, раздражая местных жителей. Все изменилось.
Настоящее солнце мертво.
Как и часть души рядового Рокуэлла, любившего наблюдать за восходами и закатами. Как давно это было. Джо, а ты все смотришь на солнце? Лучше бы следил за вражескими снайперами и не попадал в неприятности. Тогда все бы закончилось иначе. Не жестоким убийством собрата по оружию, не подчинением злобному монстру с садистскими наклонностями, не долгим голодом в затерянной пустыне и не совершением самого отвратительного греха…
– Вы уже обдумали предложение Лукаса? – мотнув головой, дабы избавить опущенные глаза от темно-каштановых прядей, Джозеф принялся внимательно разглядывать ту, что нарушила покой чужой души. Дважды. – По поводу разрушения Стены.
Нужно отдать должное приспешникам Виктории – они не терялись под долгим, пронзительным взглядом и продолжали честно выполнять свою работу. Она хорошо их натренировала. Если бы Свора имела доступ к ресурсам государственного масштаба, то давно заправляла бы этой частью мира. Затянувшись, фанатик выпустил изо рта сизый дымок, окольцевавший засыпавшее солнце. Картинка завораживала. Словно очнувшаяся от долгого сна переливчатая змея медленно ползла по горящему диску, заключая его в опасную ловушку. В клетку из серых колечек.
– Он уже стал Лукасом? – иронично поинтересовался Отец Джо, делая последнюю затяжку и тут же избавляясь от окурка. Какая нелепость. Неужели наперсница Виктории, всегда производившая впечатление здравомыслящей женщины, привязалась к полоумному мусорщику, что мнил себя великим революционером? – Будьте осторожны, мисс Кокс. Деловые отношения – это одно. Но переводить их в личную плоскость – рискованный шаг. К тому же, у Вас неверное представление о паранойе, шизофрении и прочих психических отклонениях. Вы романтизируете эти понятия и думаете, что видите только одну его сторону. Несчастного, обреченного на одиночество воина, сломленного клиническими симптомами посттравматического стресса, но отчаянно бьющегося со своими демонами при помощи кованых розочек. – с этими словами мужчина указал на кусок металла, наполовину укутанный сиреневым шарфом. – Это далеко не романтичная история.
Так бывает.
– Вы действительно полагаете, что я не понимаю элементарных вещей? Что рисую выдуманный мир, полный впечатляющих красок? Господин Рокуэлл, о Вас ходили разные слухи, но я точно не подозревала, что Вы настолько невнимательны. – снисходительно улыбнувшись, Мелисса резко воткнула острую ножку цветка в землю. После этого она достала сигарету и прикурила. – Я знаю о стрессах, расстройствах и прочей психологической бредятине, которой вы любите прикрывать свои пороки, больше, чем обычные люди. Конечно, я не убивала людей толпами во время войн. Не довелось. Но лет восемнадцать назад, прямо на моих глазах, в загородный семейный особняк ворвалась группа военных с автоматами и расстреляла моего отца. Только потому что у него на счету лежали американские доллары, которые не давали нашему бывшему Президенту спать по ночам. Он организовал целую кампанию, вошедшую в историю как чистка аристократии. Вам об этом неизвестно, поскольку Вы развлекались на другом континенте, отстреливая гражданских и себе подобных. А мы с матерью быстро собрали чемоданы и сбежали в Австрию. Но она плохо перенесла многочисленные переезды и умерла через два года после отца. Конечно, тогда весь мир завороженно следил за становлением нового лидера Маунтана с его чертовой оттепелью и белой демократией. Благодаря ему я смогла вернуться домой и вернуть имущество своей семьи. Но ведь основной государственный механизм не изменился. Все те же устранения неугодных и нескончаемая борьба за власть, словно за огонь. – выделив паузу для затяжки, участница клуба задумчиво склонила голову набок. – Теперь я работаю на антиправительственную организацию, занимаюсь ввозом наркотиков, сигарет и оружия на неподконтрольные территории и беседую с подрывником-террористом о жизни. И какой в этом смысл?