Никаких сюрпризов не произошло. Подсудимый был признан виновным по всем статьям, в том числе злоупотребление полномочиями и государственной измене. Безжалостная гильотина Республика наконец-то могла проснуться от несправедливо долгого сна. Церемония жертвоприношения только вошла в фазу активности. Скоро наступит желанная развязка. Смертная казнь. В двадцать первом веке народ славной Республики все еще не отказался от столь древнего развлечения. Лицезреть чью-то тушу, подвешенную за кровавые ремни – это сродни походу в кинозал на увлекательный боевик. Вызывает глубинные животные чувства, пробуждает запрятанную кровожадность. Хочется больше крови, больше страданий.
Больше криков!
– Госпожа, мисс Кокс просит о немедленной встрече с Вами, – казалось, местные глашатаи могут достать требуемого персонажа из-под земли. Они настолько незаметны – их тяжело было засечь в главных коридорах или центральных помещениях. Но, в случаях крайней необходимости, они почему-то оказывались в пределах досягаемости и готовы были оказать любую услугу. Словно пташки Вариса, эти безликие и бесполые существа разносили сообщения или отыскивали нужных людей за пару минут. Чтобы передать сообщение, получить информацию и распространить ее дальше. ****
– Я зайду к вам через пару часов. Долан, пожалуйста, проследи за ними обоими. Раз ты питаешь определенную слабость к заботе о ближних.
– Я скорее поклонник калек и сломанных вещей, но как прикажешь.
Проигнорировав последний комментарий, Виктория медленным шагом направилась в центральный кабинет. Еще вчера он превратился в комнату для совещания на десять человек, среди которых были пять работников внутренних органов с конкретными чинами и, соответственно, пять представителей альянса Кардинала и Королевы. Все затянулось почти до ночи и закончилось на странной ноте: ни одна из фракций не приобрела доверия в отношении другой, но зато появилась враждебность и неуместное соперничество. Видимо, вторая сторона собиралась продвигать свои интересы, не считаясь с персоналиями Мастерса, Волкера, Перри, Гровера и Маунтана. Таких в Столице тоже предостаточно. Они почему-то думают, что умнее других. В любом случае, нынешняя слегка непривычная для помещения тишина, угнетала. Несмотря на открытые окна, никакие посторонние звуки не проникали в обитель хозяйки общины.
– Я думала, ты уехала на Запад и мы больше не увидимся, однако жизнь распорядилась иначе. Такое ощущение, что этот Город никого не отпускает. Не помню, когда последний раз выезжала за его пределы, – стоя спиной к входным дверям, Маргулис наблюдала за опускавшимся вечером. В ее отсутствие никого не имели право запускать в кабинет – в противном случае она уже будет не на своей территории и потеряет значительный перевес. – Как там, на неподконтрольных?
– Твоя обида на меня не стоит испорченного бизнеса, – здраво рассудила Мелисса, сознательно не обратив внимания на философские замечания подруги. – Хорошо знакомые тебе друзья хотят заключить сделку. Грандиозную по своим масштабам.
– И они выбрали тебя в качестве посыльного? Довольно неразумно, учитывая тот факт, что у нас нынче нестабильная обстановка. Как ты пересекла границу?
– По документам у меня осталась земля в наследство от покойной бабушки. Она жила на неподконтрольной много лет, задолго до разделения страны. И я жажду заплатить налоги либо той стороне, либо этой. Но все это мелочи, – достав пресловутые красные Мальборо, Кокс без приглашения села в кресло и закинула ногу на ногу. – Нам понадобится выход на Министра обороны. Это ведь по-прежнему тот очаровашка в очках?
– Для одной из участниц неудавшегося заговора против меня ты чересчур фривольна, – Королева не прощала обид, не давала второго шанса и не верила в него. Но как же Волкер? Сколько у него было шансов? Тысячи? Десятки тысяч? – Ты прокручиваешь какие-то схемы девяностых за моей спиной и призываешь меня обратиться к Министру, не удосужившись сообщить о деталях.
– Дорогая, когда ты побываешь на выжженной земле нашего народа – научишься мыслить иначе. Жалуешься, что не выезжаешь за пределы Города. А за пределы кабинета? – насмешливо произнесла Мелисса, тем не менее, не ставя перед собой цели задеть главу организации. Сейчас для этого нет времени. – Я не извинилась за тот инцидент с Маркусом, ты права. Хотя не думаю, что это как-то изменит то шаткое положение, в котором я оказалась. Разве что, я замолю свои грехи, если преподнесу нечто очень заманчивое. Скажи, как ты относишься к разрушению чрезвычайно важного правительственного объекта? Допустим, к Стене, отделяющей нас от них?
– Что ты сделала? – выронив сигарету из дрожащих пальцев, Перри на выдохе опустилась прямо в кресло.
– Провела весьма успешные переговоры. Я собираюсь вернуться туда и понаблюдать за этим. Но вопрос состоит в том, вернусь ли я с пустыми руками. Они попросили еще оружия. И пообещали вывести нас на новых Европейских поставщиков, которые готовы сотрудничать. скажу честно, готовы многие. Уже давно. Нужна только твоя помощь.
– Это диверсия. Государственная измена…
– А чем мы, по-твоему, занимаемся уже пятнадцать лет, если не ищем способ дискредитировать правительство? Это ведь твоя мечта. Отомстить тем, кто действительно предал тебя. И мстить нужно уж точно не кучке запаниковавших идиотов. А той самой политической элите, ответственной за гибель твоей семьи. Всех наших семей. – сомнения, терзания, шок, предвкушение – палитра эмоций взыграла на лице колеблющейся женщины. Меллиса это предвидела и поэтому не настаивала. Следует понимать, когда продавливать свою линию, а когда нет. – Необязательно давать ответ прямо сейчас. Я останусь здесь еще на три дня. – потушив окурок об пепельницу, Кокс протянула руку к сумочке и извлекла оттуда причудливую фигурку из металла, по форме напоминающую собаку. – Подарок от Гуру.
– Ты говоришь, вам нужен выход на Кинахана. Он – человек Волкера. Без него эта цепочка быстро рассыпется.
– Можешь спокойно рассказать ему о планах Протекторов и Вестников разрушить Стену. Многие из верхних кругов помнят, сколько денег на ее строительстве отмыл господин Мастерс. Вряд ли они будут против. Кинахан просто должен вовремя отозвать из определенных точек республиканские войска. Однако Волкера не стоит просвещать по поводу оружия. Ты же помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?
Та Сторона, местоположение неизвестно.
Он облачился в черную сутану, подпоясав ее кроваво-красным поясом. Четки, окольцевав левую руку, позволяли кресту болтаться на весу. Размеренной, неспешной походкой он, представитель Господа, двигался в направлении жуткого пожарища. Над ним, в пучине разверзнувшихся небес, пикировали и вихляли истребители. Мимо проезжали громоздкие танки, преодолевающие все кочки и возвышенности. Вооруженные солдаты давно рассыпавшегося строя бежали вперед, без оглядки. Они оборачивались, украдкой глядя на служителя храма, медленно шедшего по трупам. Он ни на что не обращал внимания. Игрища смертных не имеют никакого значения в предвестии Апокалипсиса. Остановившись посреди кровавого побоища, на устланном телами холме, святой отец молитвенно сложил руки и опустился на колени.
Рано или поздно все закончится. Бог мертв. Он не поможет никому из них. Особенно тебе. Ибо все случившееся – твоя вина. Ты создал настоящего монстра, медленно пожирающего людскую плоть. Теперь Он рыскает в поисках истинного виновника. Чтобы поглотить его душу. Если такая у него когда-нибудь была. Прижав крест к собственным губам, Рокуэлл не заметил, как рядом с ним проехал танк, буквально взрыхляющий гусеницами почву. Они все стремились увидеть чудо – догорающий аванпост, сопряженный с до обидного маленьким заборчиком, почему-то гордо именуемым Стеной. Может, граждане Республики надеялись, что их деньги идут на настоящие бетонные ограждения, но их на самом деле гораздо меньше, чем высоких башен-аванпостов и замаскированных траншей.
Но какая теперь разница? Он исполняет свое предначертание. Неимоверное ощущение величия. Джозеф приблизился к Господу, которого не существовало. Вознесся на Олимп. Унаследовал все клятвы Ганнибала, пообещавшего ненавидеть римлян до конца дней своих. Его путь опасен, его судьба угрожает впасть в немилость фортуны. Но рискнуть определенно стоит. Для этого он существовал. Терпел боль и тащил на себе невыносимое чувство вины. Настало время избавиться от бремени.