Впрочем, вкусы у каждого разные.
В случае зреющего и вызревающего крамольного зернышка в прогнившей душонки искушенных зрителей мы изредка, пока Большой Брат не видит, даем постановку об отставном генерале, чьи плечи отягчают многочисленные медальки за храбрость и прочую военщину. Не спешите бежать прочь из зала! С предыдущим сюжетом о влажных мечтах каннибала данная зарисовка ничего общего не имеет. Кроме, пожалуй, преобладающего всюду цвета хаки. Начинает рябить в глазах уже на двадцатой минуте, но того стоит! Если бы нас попросили дать название происходящему, то мы бы точно одолжили его у парочки знойных любовников. “Умри – потом будет поздно”. Так как отставник всего лишь бродит по выжженной земле и напевает себе под нос бессвязный текст из знаменитого мюзикла. Сердце красавицы? Или та самая сцена грустного шута Риголетто? Не нам судить. В конце концов, генерал подходит к аутентичной каменной стене бастиона, явно украденной из постановок Мела Гибсона, и воодушевленно глядит на усеянные головами пики. До тех пор, пока его лицо не искажает маска ужаса. Он внезапно осознает, что натворил. Ибо все эти неизвестные нам персонажи с выкатившимися наружу глазами и посиневшими языками – преданные им друзья из антиправительственной организации. Он сдал их местоположение ради новой блестящей медали. Что мы вам говорили о новых божках? Так или иначе, весь этот ужас с неизбежным катарсисом набрасываются на несчастного генерала, в результате чего он начинает истошно орать и пятиться обратно в дом. Там принимает пару рюмочек водки, чистит мундир с вожделенными наградами, и наконец избавляет зрителей от своего присутствия при помощи тех же старых средств – веревки и грубой табуретки. Почему-то на полке у него стоит портрет ныне покойного царя Николая Второго.
Вам понравилось? Не лгите ни нам, ни себе. Мы знаем, что понравилось. Билеты раскуплены за считанные часы. Все залы, без преувеличения, заполнены. Некоторым не хватает мест, но мы-то заботимся о своих покупателях. Приносим дополнительные стульчики и даже позволяем сидеть на полу. Искусство должно господствовать в массах! Кто знает, какого генерала или солдата оно может спровадить на тот свет. Тут должна заиграть короткая, но веселая мелодия и последовать легкий смешок. Наверное, прожженный созерцатель прекрасного уже давно догадался, что все эти экспозиции связаны неразрывным сюжетом. Они даже идут в хронологическим порядке. Не скромничайте, у вас тоже возникла такая мысль. Мы же давали легчайшие намеки! Но карты уже раскрыты, верно? И вы сидите в легком недоумении, борясь с противоречивыми эмоциями. Вас обманули, когда вместо привычного ритма жизни выдуманных героев вымышленной страны на страницах трагикомичной антиутопии начали продавать билеты на дешевые постановки? Или все это – часть единого произведения, не выходящая за рамки сюжета больше, чем позволяется? Неважно. Суть не в этом. Да и какая разница?
Вы уже заплатили.
За книгу. За интернет. За представления! Вы – зритель поневоле. Или ценитель. Два этих понятия не несут в себе никакой смысловой нагрузки. Важно другое. Вы оплатили билет на кассе, пришли в набитый битком зал, едва нашли свое место, и погрузились в выдуманный мир обкуренных и обдолбанных режиссеров-художников. Так ведь? Но с чего вы взяли, что мир – выдуманный, что вы – не принимающий ни в чем участие наблюдатель, расплатившийся наличными или картой? Уверенности быть не может. Позвольте раскрыть Вам страшный секрет. Вы далеко не зритель. И уж точно не клиент. Вы – прямой участник. Просто отгородившийся от всего действия стеной. Вы же не думали, что бравада об оградах в самом начале – лишь бессмысленная попытка сделать из этого куска текста философское эссе? Нет. Это простое напоминание о том, что иногда следует отрывать глаза от сцены и оглядываться вокруг. Рядом с вами тоже может сидеть лишенный ноги солдат или уставший от жизни генерал. Быть может, сосед справа от вас переписывается с кем-то не просто так? Он может отправлять зашифрованные сообщения в подпольную организацию, готовящую теракт или освободительный марш. Он может назначать очередную встречу второй половинке, которая ждет его в квартире, битком набитой героином и оружием для террористов на дальних рубежах. Но вас же это не касается. Вы всего лишь поете гимны по выходным. Вас не интересует жизнь за пределами сцены, оплаченной входным билетом. Вы любите шоу ровно до тех пор, пока оно не превратилось в реальность и не сожрало вас живьем. Вам так нравится играть роль присяжного, что вы забываете об остальных действующих лицах трагедии: палачах, судьях и подсудимых. Для вас это простые механизмы, банальные пустышки на смазанных винтиках. И не более. Но вдруг, рано или поздно, придется поменяться ролями? Придется оторвать глаза от центрального экрана, перестать тянуть гимны дребезжащим от натуги голосом и наконец-то дать стене рухнуть. Чтобы вдохнуть отравленный воздух призрачной свободы. Попробуйте. Вас станет легче. Это бесплатно. В отличие от билета на спектакль, поставленный дилетантами в точно таких же масках. Им нравится выплескивать свою несостоятельность на сцену.
А вам?
Вы спросите, что означает эта эскапада? Ничего. Вы все равно не поймете. И они не понимали. Потому что до главного события их жизней по-прежнему оставалось две с половиной недели. А пока можно поглумиться над благородным стариком, оказавшимся на скамье подсудимых из-за низкого рейтинга политических оппонентов. Нужно было дискредитировать предыдущий режим до уровня токсичного недоразумения. Пятно позора на чистейшей биографии государства. Разве твари, символизирующие Маунтановский период, имеют право диктовать свои условия, да еще свободно разгуливать по улицам? Бесспорно, все честные граждане теперь живут в маунтанизме и просвещении, но это отнюдь не означает, что приспешники самоустранившегося Президента в размеренном темпе будут руководить державой. Особенно те, кто выносил смертный приговор чаще, чем заказывал в ресторане чашку кофе. Сколько невинных коррупционеров и повстанцев были несправедливо осуждены и приговорены к страшнейшему наказанию? Как много душ наш славный Верховный Трибунал поглотил за все время председательства Новака?
Такие кричащие заголовки встречались на первых полосах всех статей.
Сам подсудимый, непозволительно долго занимавший кресло главного судьи, почти не проявил заинтересованности в слушании. Речи обвинительной стороны и собственного адвоката слились в единую симфонию телевизионного шума. На все вопросы нового судьи, точнее его временного заместителя, Фабиан отвечал пространно, но уверенно. Держался он прямо, с достоинством, что подобало уважаемой должности. Заседание почему-то растянули на несколько суток, несмотря на очевидный исход дела. Неужели кто-то действительно рассчитывал на положительную развязку всего предприятия? Даже адвокат подсудимого выбивал максимально выгодную сделку без того лютого американского энтузиазма. Сам процесс был размеренным, плавным, неторопливым. Не могли же они лишить журналистов кормежки в виде лихих сюжетов для передовиц? Все должны быть при деле. Иначе система, аккуратно выстраиваемая общими усилиями Маунтана и Новака, не продержится больше пары часов.