– Мой брат уже сел на тринадцатичасовой авиарейс. Выйти на связь он тоже не сможет, – часто моргая, Монтегю пытался мысленно расставить шахматные фигурки на деревянной доске, что в скором времени станет материалом для его гроба. – Западный фронт выступит против нас. У кого еще есть право вето, кроме троих членов Альянса?
– Главенствующей державы Восточного блока – Российской Федерации.
– Одно не лучше другого, – задумчиво постукивая по ободку очков, защитник интересов страны, медленно катящейся в пропасть, обдумывал положение. – Они не станут вмешиваться. Слишком большой риск. Мы в сфере их интересов, но не влияния. Им даже выгоднее, чтобы нас порвали на куски и вынудили определиться с дальнейшим политическим курсом. Если от Республики еще что-то останется. – следовало констатировать неминуемое дипломатическое поражение. Что же, у них не было и шанса против таких сильных интриганов. – А что насчет Китая?
– Мы неинтересны им, сэр, – смутившийся делегат замешкался. – Нам нечего им предложить, но чисто теоретически это может сработать. У них есть право вето. Но…
– Устройте мне встречу с их представителем до начала совещания. Не давайте комментариев от моего имени кому-либо. Подготовьте все для переговоров, я скоро приеду, – выпроводив гонца, Монтегю поспешил принять душ. Он продумывал последствия каждого решения, каждого слова и жеста. Все может получиться, если сыграть на опережение, при этом сохранив лицо. Выйдя из ванной комнаты, мужчина остановился возле зеркала. Многие роняли в разговоре фразу, что он похож на своего великого отца, представлявшего интересы Республики больше пятнадцати лет. Со дня Революции. – Скажи, что мне делать, папа. – прислонившись лбом к стеклянному покрытию, Рэндал с трудом нащупал в кармане белоснежного махрового халата мобильный телефон и набрал номер единственного человека, способного биться до самого конца и достойно принимать поражения. – Здравствуйте, господин Волкер.
– Полагаю, у Вас что-то срочное, раз Вы позвонили. Последнюю неделю я катаюсь по всей Европе и веду переговоры с возможными партнерами. Совершенно выбился из сил и выпал из новостей. Как у Вас дела?
– Господин Волкер, на данный момент Вы – последний человек из администрации Маунтана, не отстранённого от должности Президента, и уполномочены говорить от его имени, – напряжение, повисшее в воздухе, ощущалось острее, чем когда-либо. – Республика на грани уничтожения. Вы можете не знать об этом, но вчера утром боевики прорвали оборону Стены, разрушили ее и убили всех солдат, находившихся там. – он старался, чтобы голос не дрожал, не выдавал поглотившее его волнение. – В связи с этим ООН инициировала заседание Совета Безопасности, на котором будут выноситься резолюции относительно интервенции западных стран в нашу. – затянувшаяся пауза намекала на перебои со связью, но приглушенный голос с противоположной стороны все же отозвался и призвал продолжить: – Я нашел выход из ситуации. Он может вам не понравиться, но вариантов больше нет. Для успешных переговоров с потенциальными союзниками мне нужна Ваша помощь, как официального лица.
– Я вылечу сейчас же, но это займет большую часть суток. Боюсь, я не успею оказать помощь…
– Будет достаточно Вашего имени. Остальное я беру на себя.
Они обсудили детали и разработали стратегию на случай провала. Безусловно, после принятия резолюции государства Западного фронта не ринутся поголовно захватывать чужие территории, поэтому в запасах у них останется как минимум неделя. Такие операции тяжело проворачивать в современном мире, если речь идет не о забытых Богом регионах. Приготовившись к затяжной битве, Монтегю надел темно-синий пиджак и натянул самую любезную улыбку, на какую только был способен в условиях надвигающейся катастрофы. Фамильная черта. Огромная стеклянная высотка в центре Нью-Йорка, сплошь усеянная голубоватыми панелями, почему-то вдохновляла. Чудеса не единожды происходили в ее стенах. Может, сегодняшний день тоже войдет в историю Республики как самый длинный и вместе с тем обнадеживающий? Монтегю искренне надеялся на это, когда проходил все необходимые контроли и здоровался за руку с теми, кто откровенно собирался пренебречь международным правом и вторгнуться в его дом.
– Сэр, с Вами хотела бы лично побеседовать мисс Шантел, – идя в ногу с собственным патроном, один из делегатов улучил момент и доверительно сообщил о столь великой чести. – Просит Вас присоединиться к ней в кабинете для совещания. – значит, представительница всего Западного блока, собирающегося продвигать резолюции всеми силами, снизошла до простых смертных? Не очень изящный маневр.
– Нет. Передай через ее помощников, что у меня нет времени. Я получаю инструкции от нашего Премьер-министра. Пусть думает, что мы в гордом отчаянии и уроним достоинство, наделав кучу глупостей.
– А мы не наделаем?
– Китайская делегация уже прибыла? – получив утвердительный кивок, Рэндал поправил галстук и приосанился. – Замечательно. Незаметно проведи их в предоставленный нам кабинет. Я скоро буду.
Написав сообщение, Монтегю спрятал телефон и направился в уборную. Он не может опоздать, но точно не собирается приходить раньше назначенного времени. Никто не должен догадаться, в каком безвыходном положении оказалась Республика, если рискнула на такой шаг. Китай, как лидер Содружества Независимых Азиатских Народов, считал себя ровней остальным альянсам, блокам и союзам. В отношениях с ними приходилось балансировать, иначе Азиатские регионы вышли бы из-под контроля и начали представлять опасность. Так многим хотелось думать. Хотя мало кто вообще представлял себе систему китайских ценностей и строившуюся на них тактику, отнюдь не предполагающую такие банальные вещи, как угрозы вторжения. Все гораздо сложнее и аккуратнее. Пусть они и причисляют себя к остаткам коммунистических пережитков, с ними было гораздо легче договориться, чем с поборниками либеральной демократии. Нонсенс. Тщательно вымыв руки, дипломат еще раз взглянул на себе в зеркало и, выпрямившись, улыбнулся.
– Господин Цзеи, – медленно поклонившись до плеч, Монтегю ощутил невольное расположение к добродушно улыбающемуся из-под очков представителю Китая. На самом деле это ничего не значило в мире уставов и правил вежливости, но какое-то странное предчувствие все же сыграло свою роль. – Я приношу извинения за такую поспешность.
– Ничего страшного, – разведя руками, Цзеи дождался, пока остальные делегаты расположатся на местах для своего удобства. – Я слышал, в каком затруднительном положении оказалась ваша страна. У вас на Востоке террористы. Это плохо. Это очень плохо.
– Да. Они угрожают нашей системе. И нашей жизни. Вчера они атаковали целый город. Погибло много людей, – китайские дипломаты переглянулись. Хорошо. Они ненавидят любой вид угрозы для действующего политического режима. В особенности ту, что несет за собой разрушения. – Я узнал об этом только сегодня и совершенно сбит с толку.
– Нам очень жаль. Но мы не знаем, чем можем помочь Вам в данной ситуации.
Конечно, они знали. Просто хотели услышать подтверждение от другой стороны. В этом вся суть.
– Вам известно, что Западный блок собирается грубо подорвать основу принципа суверенитета. С целью вторжения на нашу территорию. Мы не можем допустить этого. Но нас не поддержат, а если и попытаются, то их голоса ничего не изменят, – глядя собеседнику в глаза, представитель Республики не сбивался, не понижал голос, не отворачивался. – Но Ваша страна может наложить вето на их решение и позволить нам выиграть время для урегулирования конфликта.
– Да, это возможно, – потратив несколько минут, чтобы переговорить с членами делегации, Цзеи кивнул. – Мы против вмешательства в государственный суверенитет, но открыто конфликтовать с Западным фронтом нам бы не хотелось. Особенно там, где у нас нет интереса. – поначалу всем показалось, что это четкий отказ. Однако спокойный голос с явным китайским акцентом зазвучал вновь, словно спасительная симфония: – Что вы можете предложить нам в обмен на право вето?
– В ближайшее время в Республике пройдут внеочередные выборы Президента и Парламента. С того самого мгновения, как новый Гарант займет свою должность, наша страна разморозит все совместные проекты и будет лоббировать интересы Содружества и Китая в частности на всех переговорных процессах с европейскими государствами.