— Бывший Министр вчера развлекал всех в главном зале. Потом попросил угостить за свой счет половину клуба. Достойный участник, — направившись к балконной двери, Том распахнул окно и отодвинул тяжелые портьеры, пропуская солнечный свет. — Снова ложишься спать под утро?
— Ты же знаешь, я страдаю бессонницей уже двадцать лет.
— Это не бессонница. Это озабоченность мировыми проблемами, которые ты никогда не решишь. И не пытайся отрицать. Твое неумение мириться с поражением с детства доставляло всем нам хлопоты, — грустно улыбнувшись воспоминаниям, Ридус не стал продавливать сестру дальше. Во всем должна быть мера. — Мы занесли несколько дополнительных кресел в зал совещаний. В принципе, все готово. Что прикажешь подавать на стол?
— Видимо, мою голову, если Волкер прибудет в плохом настроении. Он связывался с тобой? — получив отрицательный ответ, Перри напряглась. Ей не хотелось провести вечер в компании агрессивно настроенного любовника и разжиревших военных, чьи заслуги будут обратно пропорциональными списку требований. Тяжелая предстоит ночь. — Он сказал, что будет в общей сложности двадцать человек.
Приведя себя в порядок в небольшой ванной комнате, спрятанной в углу, Виктория с отвращением взглянула в зеркало. Ей не мешало бы спать больше трех часов в день. Но тогда община снова придет в упадок. Потратив около получаса на нанесение всех необходимых косметических средств, освеживших лицо и скрывших темные круги, Маргулис вышла наружу и отправилась с братом в дальний конец коридора. Именно там помещалась самая крупная комната, предназначенная для тайных переговоров. Ее регулярно проверяли на наличие прослушивающих устройств и прочих жучков, а гостей тщательно осматривали перед началом процесса.
— Все чисто, — достав сигарету, Томас отошел к дальней стенке и облокотился на нее. — Как думаешь, Майкл бы оценил весь масштаб трагедии? Наш клуб — убежище опальных министров, бежавших со своих должностей из-за нас же.
— Не оценил бы, — выровняв кресла в один ряд, женщина провела рукой по поверхности стола. — Он бы захотел, чтобы вестники смерти немедленно обшарили весь Город. Он бы вывернул всю эту систему наизнанку и срубил под корень. В этом заключалась его сила.
Хотя скорее он бюрократ, а не воин. Ридус промолчал, откинув затылок на стену. Их молчаливую идиллию нарушил вошедший мужчина, скромно постучавший в панель двери. Гладко выбритое лицо буквально светилось искренней, но грустной улыбкой. Он сделал несколько неуверенных шагов вперед, отвел взгляд в сторону и наконец-то кивнул в знак приветствия. Судя по всему, его одолевал тремор — руки тряслись, а глаза хаотично бегали, не решаясь сосредоточиться на одной точке. Он больше пяти минут осматривал помещение, производя в уме какие-то расчеты.
— Извините, что прервал вас, — запустив ладонь в светло-коричневые волосы, Мартин внезапно спохватился и протянул ее стоявшему в углу Тому. — Мне позвонили. Скоро будем начинать. Вы не напомните название улицы?
— Маркиза Набериуса двадцать пять, — выдохнув струю дыма, Томас не без интереса наблюдал за новоявленным членом организации. Ему доводилось встречать разных представителей власти на официальных приемах и светских раутах, но сталкиваться с ними в настолько интимной обстановке еще не приходилось. — Как скоро нам стоит ожидать появление господина Волкера?
Королева была благодарна за этот вопрос. Она бы не решилась спросить его самого. Не стоит смешивать личное и профессиональное. А еще демонстрировать эмоции.
— Что? А, Волкер, — смутившись, Кинахан поправил очки и вздохнул. — Да, его самолет в Городе. Приземлился час назад. Нужно время. — тогда он оторвал взгляд от пола и взглянул на хозяйку клуба. — Приношу извинения. Я не знал, что ему не нужно было говорить о наших совместных планах.
— Вы с ним сотрудничаете, это было очевидно. К тому же, я не предупредила Вас, что мы действуем в обход его желаниям. Но, признаться, это был занятный опыт. Вы же понимаете, что мы вошли в историю. В негативном свете.
— Я бы предпочел вообще не входить в историю. Она представляется интересной для изучения, но становиться ее участником — сомнительное достижение.
— Разве не для этого Вы поступили на службу Маунтана? — вмешался Ридус, неудачно стараясь сохранить подобающее для заместителя молчание.
— Я был единственным человеком, которому он доверял среди военных. Несмотря на то, что мой чин на тот момент позволял командовать лишь перевозкой товаров туда и обратно, он назначил меня Министром. Временным. А потом забыл поменять. Либо же я оказался эффективным. — как ни странно, в этих словах не ощущалось ни высокомерия, ни бахвальства. Обычная констатация факта. — А сейчас извините, я должен позвонить.
Покинув комнату с прижатым к уху телефоном, Кинахан вежливо прикрыл за собой дверь. Брат и сестра остались на тех же местах, раздумывая каждый о своем.
— Я хочу передвинуть то кресло. Оставить в центре только одно. Для себя, — Перри не считала нужным просить дважды. Все было исполнено согласно новому плану.
— Хочешь произвести на собравшихся впечатление? — поинтересовался Том, все еще не вытаскивая тлевшую сигарету изо рта. Переставив сидения, он подошел к окнам, выходящим во внутренний двор, и зашторил их. — Или не это главная причина? Нет. Не говори мне, что тебе нравится его дразнить. — опустив ладони на стол, мужчина с неким несвойственным ему азартом наклонился вперед и взглянул в глаза сестры. — Получаешь от этого удовольствие?
— Похоже, пребывание в должности моего заместителя пошло тебе на пользу: ты уже произносишь больше трех слов в предложении.
— Не пытайся уйти от прямого ответа. Строишь свои козни, плетешь интриги, а брат работает за троих, не имея доступа к развлечениям.
— Ты несколько раз в неделю уезжаешь на мотоцикле в неизвестном направлении, не отчитываясь перед руководством и винишь меня в отсутствии выходных?
— А я вынужден покрывать тебя перед кланом, который шепчется о процветающем в наших стенах фаворитизме. Говорят, вы с господином Гудвином не теряете времени даром.
— Ты просто пересказываешь мне сплетни с нижних прокуренных ярусов? Но все же стоит отдать им должное — даже они подтвердили, что он симпатичный.
— Кто симпатичный? — ворвавшийся в пространство голос вынудил присутствующих вздрогнуть и обернуться. Волкер не соблюдал элементарных правил вежливости: не постучал, не предупредил о визите и не попросил доложить о себе. Его легкое пальто измялось после длительных переездов, но сам он выглядел неплохо. — Я смотрю, вы уже все подготовили.
— Как прошла поездка? — Королева пыталась не выдать своего замешательства, но не особо преуспела.
— Нормально. Скоро начнут собираться наши гости. Организуйте охрану и осмотрите тут все еще раз. Я пришлю своих людей в помощь.
Томас не стал комментировать произошедшее: мгновенно выпрямившись, он вышел из комнаты, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Лишний раз убедиться в отсутствии жучков — привычное дело в государствах с проблематичным режимом. В случаях кристально-чистой демократии все строится на доверии между гражданами и представителями власти. Там все питаются исключительно пустыми обещаниями, а местный политикум ограничивается публичными обвинениями в страшных грехах и уничтожает карьеры провинившихся. Республика же отличалась изысканностью: в ней писали всех, везде и всегда. По приказу Президента или вопреки. По просьбе определенного круга лиц или с целью его ликвидации. Поэтому эдемовцы тщательно проверили каждый закуток сравнительного немаленького помещения и были рады сообщить об отрицательных результатах.
После этого они начали по одному заводить долгожданных гостей, но перед этим не менее усердно их обыскивали. Телефоны забирали на входе, отключали и выносили в другую комнату. Виктория потратила половину карьеры на переговоры с разными элементами общества и не все они носили сугубо легальный характер. Пришлось из-за этого разработать идеальную систему безопасности, дополняя ее ограничениями и суровыми правилами. Просчетов не было: в общей сложности за столом собралось двадцать пять человек. Лейтенанты, капитаны, агенты СБР, пару генералов с весьма скромными погонами, заместители министров и несколько депутатов — сторонников политики Волкера. Они знакомились, перешептывались и совещались между собой. Никто не понимал, куда их привели и как собираются поступить в дальнейшем.