Падая на грязный пол, Регент все еще шевелил губами, репетируя речь.
Комментарий к Раненных собак пристреливают, не правда ли?
* Король Пеймон – девятый дух, великий король, всецело преданный Люциферу.
========== Под покровом ночи ==========
Не помнят слов, не видят снов,
Переросли своих отцов.
И, кажется, рука бойцов,
Колоть устала.
Позор и слава в их крови.
Хватает смерти и любви.
Но сколько волка не корми,
Ему все мало
Би – 2.
Можно было сказать, что он помнил, как его подхватили десятки крепких рук, чтобы оттащить подальше, как волокли по деревянному настилу в укрытие, оставляя следы крови, как чужие голоса слились воедино, растворившись в душераздирающем крик толпы. Но он отключился гораздо раньше, захлебнувшись собственной кровью. Тьма сгущалась вокруг, затуманивала сознание, приглушала адское жжение в груди, давая ощущение полнейшей свободы. Начавшийся хаос способствовал погружению в мрак. Где-то на фоне отчетливо звучали выстрелы, целая автоматная очередь прошлась по невинным людям, бросившимся врассыпную. Паника охватила всех революционеров и честных митингующих, проплаченных радикалов и неудачливых зевак. Толкаясь в ограниченном пространстве, заполнявшемся трупами, они бежали в разные стороны, перепрыгивали через сцену, беспощадно затаптывали упавших.
А пальба все не прекращалась. Казалось, локальные конфликты вспыхивали везде, в разных концах площади. Законопослушные граждане, регулярно обманывающие все налоговые ведомства, внезапно превратились в вооруженных бандитов. Начали отстреливаться, собираться в банды, крушить все подряд и возводить баррикады. Их сметали полицейские кордоны, постепенно вытесняющие протестующих из центра. Никому не было дела до масштабной пандемии смертельного вируса, которая очень любила людские собрания. Никому не было дела до комендантского часа. До просьб правительства и международных организаций. Все наплевали на ближнего своего. К черту религиозные догматы и моральные сентенции. Самое главное – выживание.
И пусть все остальное изжарится в огне.
Люди фанатично влюблены в беспорядки, несмотря на их заверения в обратном. Так ли сильно они нуждаются в стабильности, когда получают в руки пистолеты, ножи и дубины? Восстание – сама суть развитого общества. Запах чужой крови возбуждает и гонит на поиски новой дозы. Поэтому они выходят протестовать за общее благо, но с большой охотой готовы размозжить кому-то голову дубинкой и выдать это за благо. Большинство революций начинались под мирными знаменами, пока не перерастали в массовые беспорядки и погромы, направленные против действующей власти. Этот раз стал исключением. Власти перенаправят беспорядки против собравшихся. Массы не поняли изначально? Тогда несколько предупредительных выстрелов прогремят. Это тоже непонятный язык?
В таком случае дуло ружей будут направлены на чужие тела.
Бежать бесполезно. Все равно споткнешься о груду трупов. Сопротивляться властям и прорываться силой? Потрясающая идея? Местная полиция обожает играть в тир и стрелять по движущимся мишеням. Или вы полагаете, что они не чувствуют привкуса разгоряченной крови во рту? Или не любят добивать жертв? Не питайте иллюзий, не тратьте время попусту. Ибо они от вас ничем не отличаются и будут убивать дальше, как и вы.
– Арестовать всех, у кого в руках оружие!
Выстрелив несколько раз в воздух, Гровер подал сигнал к началу резни. Призванный обеспечить безопасность высокопоставленным министрам, он проконтролировал их устранение. Улыбка не сходила с внешне непроницаемого лица. Наконец, месть была совершена. С каким удовольствием Брэм наблюдал за падением великого Кардинала и сильно жалел, что не он нажал на спусковой крючок. Впрочем, вид кровавого зрелища слегка облегчит участь безутешного солдата, лишенного исторического шанса. Сообщники министра, заранее облачившись в бронежилеты и вооружившись автоматами, тут же кинулись на митингующих и попытались прорваться к импровизированной сцене. В руках у спецподразделения также находились огромные щиты, а голову прикрывала каска. Постепенно оттесняя граждан обратно, они выхватывали самых буйных, дабы повалить на землю и оттащить к припаркованным на углу автозакам. Мужчин, детей и женщин нещадно избивали, потом заламывали руки и уносили в неизвестность.
– Что этот урод вытворяет?! – крикнул взбесившийся Гудвин, вставший во весь рост около трибуны. Он собирался утихомирить взбесившихся зверей, утративших облик людской. – Я призываю всех к порядку! Мы должны…
Несколько пуль просвистели рядом. Чья-то рука обхватила его локоть и оттащила от стрельбища прямо под сцену. Там уже пряталось немало вестников, перезаряжавших ружья и ухаживающих за раненными. Кто-то разорвал часть своей рубашки, чтобы быстро изобразить подобие жгута и перевязать раны союзникам. Кто-то кричал в телефонную трубку с требованием прислать подкрепление и скорую. Другие, будучи на служении Волкера, отчаянно искали возможности вынести его из-под обстрела. С такой слаженной командой им не был страшен народный гнев, лишь твари в формах служителей порядка нарушали общую идиллию сотрудничества двух организаций.
– Хочешь лишиться головы? – ограничившись неразборчивым рычанием, Данбар начал подбирать рассыпавшиеся патроны для дробовика. Закончив, он перезарядил оружие и, приложив приклад к груди, достал из кармана телефон. Долго ответа не пришлось дожидаться. – Томас, нужно уходить.
– Понял тебя, – спрятав мобильный в карман куртки, Ридус быстро надавил на ручку газа и съехал с небольшой возвышенности, откуда обозревал всю местность. Улицами он стремительно продвигался к цели, игнорируя полицейские патрули и выстрели в воздухе. Объехав квадратичную площадь, он оказался позади сцены, но так и не сумел подъехать ближе – дымовые шашки застилали обзор. – Я на углу с внешней стороны. Могу помочь?
– Забирай Гудвина, – снова отключив телефон, Илай многозначительно поглядел на смутившегося мэра, готовившегося возразить, после чего сорвался с места и ринулся в гущу событий. Остановившись в центре деревянного подиума, он почти припал на колено и выстрелил. Один из полицейских лишился щита, но выдержал напор. Ответ последовал сразу. – Пора убираться отсюда. – вернувшись обратно в укрытие, Данбар пересчитал людей из клуба и сосредоточился на звероловах. Те старались облегчить боль Волкера, уже не подающего признаков жизни. – Что будете делать?
– Сейчас сюда пригонят машину скорой помощи, мы вывезем его, – подал голос один из подчиненных Регента, испачканный его кровью. – Нужно срочно ехать в больницу и…
– На них мы и выберемся, – прервал Илай, поворачиваясь к сгрудившимся вестникам смерти. – Подбирайте раненных и выносите по одному.
– Сначала – его, – вмешался Артур, казалось, впитавший в себя всю кровь Кардинала. – Он умрет, если не поторопимся. А его жизнь для меня – ценнее всех ваших раз в сто.
Не желая спорить, палач Эдема кивнул и, сделав еще пару удачных вылазок, ожидал характерного вопящего звука сирены. Тот не подвел: на массовые побоища эскулапы съезжаются гораздо охотнее, чем к одиноким сердечникам. Подав несколько знаков, Данбар произвел финальные выстрелы и, свалив наповал двух прихлебателей Брэма, ускользнул от их пуль. Тем временем потерявшего сознание Армана уже переносили на специальную койку и затаскивали в машину.
– Езжай вместе с ними, – подошедший Долан держал в руках дымившийся пистолет и, отведя в сторону, обратился к палачу, переходя на полушепот: – Нельзя им доверять. Вдруг они в сговоре с Гровером. Тогда нас всех перебьют. – поколебавшись, военный фыркнул и направился следом за врачами. – А я пока тут немного приберусь.
Их учили подчиняться приказам и защищать работодателей ценой жизни. Вопросов никто не задавал. Потому что разрешения не поступало. Равно как и приказа верить в чудеса. Запрыгнув в объемный автомобиль, Илай помог взобраться своим людям и осторожно принялся размещать их в ограниченном пространстве. Всего их поместилось восемь человек, включая одного санитара. В тоже время один из звероловов подсел прямо к водителю и направил на него дуло пистолета, призывая не задавать глупых вопросов. Не без оснований опасаясь ловушки, Данбар оставил при себе дробовик и уже подготовился к отъезду, закрывая обе дверцы, когда увидел бегущего по разбитому тротуару Лоуренса.