– Что ты здесь делаешь? – придержав дверцу ружейным дулом, спросил удивленный эдемовец. Время поджимало. Поглядев через плечо на суетившегося врача, велящего всем отойти от тяжелораненных, Илай нахмурился. – Поедешь на другой машине. Не задерживайся. – с этими словами он захлопнул дверцы, позволяя скорой вырваться из смертельного кольца.
Подскакивая на кочках, трещинах и ямах, автомобиль со включенным маячком едва не перевернулся на резком повороте. Испытывая нестерпимую боль, солдаты молча переносили встряску. У большинства ранения не представляли серьезной угрозы жизни. Койка советника же металась из угла в угол, поддерживаемая целым отрядом. Подключив Волкера к специальному аппарату, врач с тревогой следил за показателями. В конце концов он отрицательно покачал головой и потянулся рукой к трубке, но был тут же перехвачен Артуром.
– Он не доедет до больницы по нашим дорогам! Лучше облегчить его страдания…
– Я отрежу тебе руку, если еще раз прикоснешься к этой херне, – прорычал Ригби, все еще не отпуская чужую кисть. – Довезешь живым, или сам отсюда не выйдешь! Даже не вздумай убить человека, который спас мою жизнь!
Резко повернув голову, Данбар пристально взглянул на своего оппонента. Значит, их связывало нечто большее, чем обычное служение тем, кто предлагает койку места и регулярные посещения психотерапевта. Не произнося ни слова, палач рванул прямо к койке, тем самым успевая удержать ее на месте перед ударом об обшивку. Артур не стал задавать вопросов и, преодолев удивление, помог управиться с оборудованием. Они поняли друг друга без лишних призывов. Их цели совпадали: доехать живыми и невредимыми, в полном составе, до места, где им окажут помощь и позволят забыть этот кошмар. Многие товарищи, представляющие обе стороны коалиции Кардинала и Королевы, остались на площади и были подобраны следующими скорыми. За этим неустанно следил Кларк, выискивающий среди рассеивающейся толпы израненных или убитых.
Сам он, заляпанный кровью, старался не попадаться на глаза полиции и прочим выродкам министра безопасности.
– Гектор, поднимайся, чего разлегся? – обнаружив своего человека неподалеку, Кларк подал ему руку и поднял с уничтоженного тротуара. Только тогда он заметил, что тот был сильно ранен в плечо, придерживаясь за него. – Кортеж уже подан. Идем.
– Неудачная у тебя смена. Первый день на работе и такое, – сцепив зубы от режущей боли, вестник с трудом передвигал ноги. К счастью, автомобиль ожидал их за углом. – Они подтягивают национальную гвардию. Я заметил пару танков. – упершись лбом в стену, Гектор медленно опустился на пол и откинул голову.
– Они уже давно там. А из наших никого не осталось, – вмешался завернутый в плед Боунс, вытянувший покалеченную ногу на середину салона. – Пора убираться отсюда. Мы ничего не сможем исправить.
– Впервые согласен с тобой, Ларри. Тут уже все заполнено. Трогайтесь.
– А как же ты? – дрожа от лихорадки, Гектор сумел повернуть голову и поднять глаза на командира, облокотившегося на дверцу.
– О, я поймаю такси. Не переживайте за меня и обратитесь за помощью. Я тут немного прогуляюсь.
Постучав по автомобильной панели, Долан тем самым приказал уезжать. Какая-то из машин даже подобрала несколько нуждающихся в помощи гражданских, умолявших вывезти их. С разбитыми головами, сломанными конечностями и выбитыми зубами они уныло продвигались к спасению. Кларк не стал им препятствовать: перезарядив гравированный пистолет, он поспешил вернуться обратно к сцене. Ей осталось жить не так долго – танки явно намеревались разрушить ее до основания. Полугодичный символ протеста неминуемо погибнет под равнодушными гусеницами. Оценив всю иронию по достоинству, бывший офицер поднял одну из разбитых касок, лежавших возле трупа, и нацепил на голову. Обзор существенно ухудшился, но различать детали он все еще мог.
Никого не обнаружив живым, он взобрался на деревянный помост и вступил в лужу свежей крови, принадлежавшей застреленному Волкеру. Впитавшись в дерево очень странным узором, она тоже представляла собой символ поражения и крушения всех амбициозных надежд великого оратора. Сплюнув, Долан не стал задерживать взгляд на печальной картине. Перед ним расстилалась уже совсем другая, более трагичная. С заходом весеннего солнца, преображающего унылую реальность красками, уходила красивая иллюзия. Вечер, пусть и скрывавший творившийся ужас, все же напоследок позволил хорошенько отложить его в памяти. Продолжавшие стенать люди молили о помощи, обращаясь в никуда. Гремящие в отдаленных концах площади выстрелы с неумолимой обреченностью затихали и редко возобновлялись. Баррикады дрогнули под напором бесчисленного множества гвардейцев, прорывающихся внутрь с щитами и дубинками наперевес, а иногда – автоматами. Изнанку революционного полотна все же довершала печальная деталь – растоптанный, изорванный флаг Республики.
Окончательно убедившись, что делать здесь больше нечего, Кларк снял шлем, после чего развернулся в направлении пустынных улиц, дабы покинуть царство Люцифера раз и навсегда. На середине пути что-то заставило его резко обернуться. Ощутив, что за ним пристально наблюдают, он приготовился отбиваться, но встретил лишь глаза Брэма Гровера, насмешливо изучающие последнего выжившего. Их взгляды на долю секунды пересеклись и Долан готов был поклясться, что увидел на лице врага самую мерзкую улыбку, какую только могло выдавить из себя человеческое существо. При этом монстр подмигнул. В дальнейших перестрелках уже не было никакого смысла, поэтому эдемовец ловко нырнул в метро и слился с толпой обеспокоенных зевак, не подозревавших о творящихся наверху ужасах.
Уже начинало смеркаться, а в больницу имени принца Вассаго все привозили людей, сильно покалеченных или смертельно раненных. Помимо этого в одном отделении с трудом справлялись с пациентами, у которых подозревали наличие нового вируса. В панике медсестры бегали от одной палаты в другую, попутно жалуясь на отсутствие средств защиты и понимания со стороны больных. Кого-то зашивали прямо на стуле в регистратуре, не имея времени на полноценные операции, кого-то увозили куда-то в западное крыло, а кого-то выписывали с легким сотрясением и отправляли домой. За почти сорокалетнее существование, больница никогда еще не переживала такого наплыва. В коридорах кричали, спорили, ругались, требовали помощи или выписки, а в палатах творился настоящий хаос: пациенты либо умирали, либо сопротивлялись и отказывались от лечения. *
Именно сюда в итоге привезли борющегося за жизнь Кардинала и мгновенно забрали на операционный стол. От такой обильной потери крови любой бы скончался еще на третьей минуте, однако Волкер продержался полчаса. Необычная сила для человека с пулей, прошедшей насквозь и зацепившей жизненно важные органы. Операция либо спасет его, либо ускорит неминуемый процесс. Раздробленные кости восстановятся, разорванные ткани срастутся или великого деятеля похоронят в закрытом гробу. Не так планировал закончить прославленный интриган страны. И в момент кончины не найдется ни один смертный, кто выскажет сожаление. Кроме женщины, чей вшитый под кожу магнит, притягивающийся к своей половинке, бил тревогу, изнывая тоской беспредельной любви, которую отрицали больше пятнадцати лет. Ей понадобилось около семи минут, чтобы доехать из клуба до центральной больницы, показанной во всех новостях.
Ворвавшись внутрь, она пересекла коридор, судорожно цепляясь взглядом за каждое мелькавшее лицо. В главном вестибюле ее встретили десятки знакомых ликов, но не один из них не представлял для нее интереса. Она их попросту не узнавала. Проходя мимо тянущихся рук, Маргулис внезапно начала бежать по бесконечным проходам и врезаться во всех санитаров, сестер и докторов. Перед ней возник до боли знакомый образ – Майкл со своими вечными печальными глазами стоял возле закрытой двери, ведущей в палату, и смотрел на нее. В нем читалось какое-то сострадание. Оцепенев от шока, Виктория быстро пришла в себя и бросилась прямо на супруга. Он виноват во всем случившемся. Если бы не его трагическая смерть, она бы никогда не посмела вернуться в проклятый Город. Накинувшись на молчаливого призрака, Перри хотела прорваться в палату, но натолкнулась на преграду в виде главного врача. Ее мужа не было здесь. Это все галлюцинации.