– Мне определенно нравится Ваше отношение! Редко встретишь профессионалов, да, Брэм? – Гровер фыркнул в ответ, пожирая незнакомца взглядом из-под очков. – Мне нужны такие люди, как Вы. Самоотверженные. Не пасующие перед испытаниями! Не брезгующие репутацией! Справедливые, черт возьми! Я думаю, мы сработаемся.
– Если Вы не будете препятствовать моим независимым расследованиям, то у нас не возникнет проблем, – на долю секунды в кабинете повисла гнетущая тишина. – Вы не планируете больше меня задерживать?
– Тебе Премьер-министр предложил партнёрство на взаимовыгодных условиях! – не выдержав, прорычал Брэм. Его возмущали самодовольные манеры полицейского. – Я не настолько терпелив. И дважды не повторяю. – он медленно опустил ладонь вниз, к спрятанной за пиджаком кобуре. Каково же было его удивление, когда молодой и на вид неопытный служитель правопорядка уже нацелил дуло в грудь военного. – Ты…
– Не делайте резких движений и все будет нормально, – Рэйлану понадобилось всего пара секунд, чтобы из безоружной жертвы превратиться в хозяина положения. Мало кто мог похвастаться тем, что заходил в офис Президента с оружием. – Я уже озвучил свои условия работы. Они не такие тяжелые. Не мешайте мне. Иначе придется снова нанимать киллеров, стреляющих в безоружных политиков во время выступления.
– Не понимаю, что Вы имеете ввиду…
– В этом Городе никто ничего не понимает. Хотя это даже не намеки, – Догвелл резко спрятал пистолет и вскинул подбородок. – Если не хотите, чтобы все ваши договоры, схемы и прочие коррупционные скандалы стали достоянием общественности, тогда не стойте у меня на пути. Если Вы, господин Премьер-министр, думаете, что я каким-либо образом разделю трагическую судьбу Вашей супруги, то Вы ошибаетесь. Чтобы это не переросло в открытый конфликт, я Вас покину. Спасибо за приглашение. – он повернулся к двери и поспешил наружу, оставляя двоих союзников в глубоком шоке.
– Следует признать, Брэм, он тебя сделал, – не моргая, Мастерс глядел вслед новичку из примитивного отдела, не обладающим никаким авторитетом в тяжелых играх на политическое выживание. – Разберись с ним. Сделай так, чтобы о нем больше никто не услышал.
Сдержанно кивнув, Гровер спокойно вышел из кабинета, но внутри у него все горело и требовало активных действий. Дуайт остался задумчиво сидеть в широком кресле. Через две минуты он достал из ящика фотографию женщины, улыбающейся, обнимающей еще молодого политика Мастерса. Какое расточительство эмоций.
Республика, местоположение не определено.
Ровно в двадцать три пятьдесят девять скучные телепередачи, повторы мелодрам и сериалов, а также прямые эфиры сменились черным квадратом. Никто не понимал, в чем причина неполадок, пока зрители и работники студи не отшатнулись от экранов в легкой панике. Перед ними возник нынешний Президент Кассиус Маунтан, едва ли сильно изменившийся за год отсутствия. Разве что немного постаревший. Он сложил руки на столе и, заглядывая в души зрителей своими пронзительными бегающими по пространству глазами, сдержанно улыбнулся. Так он просидел меньше минуты, пока не дождался полуночи.
– Я хочу рассказать Вам одну историю. Точнее – сказку. Считаю своим долгом помочь всем развеять скуку на карантине. Она короткая, но очень поучительная. О человеке-невидимке. Жил-был человек-невидимка, который устал быть невидимым. На самом деле он не был прозрачным, просто люди привыкли не замечать его. И однажды его терпение лопнуло. Он начал думать: если тебя не замечают, может, тебя и правда не существует?
Его спокойный, размеренный тембр слышали во всех уголках страны. Мастерс, долго сидевший в одной позе со стаканом виски и фотографией, поднял уставшие, красные глаза к телевизору и удивленно выдохнул. Деранжер, отдыхавший в больнице возле постели Кардинала, поднялся со стула и подошел ближе к телевизору, не веря своим глазам. Рокуэлл, перебиравший четки в продезинфицированной келье, на мгновение прислушался к знакомому голосу, а потом повернулся к телеэкрану. Маргулис, долго размышлявшая о сегодняшней встречи, сразу же сделала громче и жадно прильнула к экрану. Но все закончилось слишком быстро.
Никто даже не успел понять, что произошло.
Комментарий к Солдаты неудачи
* Сирах 38.
========== Лучшее предложение ==========
– С войной покончено. Войны вне закона. Уже несколько столетий никаких войн не было.
– Тем больше причин начать какую-нибудь, раз мы так долго без них обходились.
Энтони Берджесс “Семя желания”.
В детстве мама прочила ей блестящую карьеру, связанную с политическим поприщем. Девочка ведь росла с глубоким пониманием устройства окружающего мира. Несмотря на аристократическое воспитание и постоянное прививание высокомерия как второй натуры. Тогда существовали две касты: подчиненные и подчиняющие. Никакого третьего сословия в Республике не функционировало. Либо сказочно богатые политиканы, лебезящие перед Советским Союзом и обещающие внедрить все требуемые социалистические принципы в систему, либо рабочая сила и бедняки, сражающиеся за последнюю корку хлеба и низкую стоимость аренды. Вторые ненавидели первых и мечтали о революции или каком-либо другом виде кровавого побоища. Первые демонстрировали пренебрежение, не собираясь страховать свою жизнь от маловероятных общественных беспорядков. Президент, не испытывающий почтение к пресловутому коммунизму и западному капитализму, оберегал весь устоявшийся порядок и не разрешал простым уличным столкновениям или сжиганиям дорогих резиденций перерасти в конфликт на государственном уровне.
Виктория наблюдала за социальной несправедливостью больше двадцати лет, пока жила вместе с небольшой семьей в пентхаусе в центре Города, в так называемом квартале сильных мира сего. Одно из красивейший зданий на улице Графа Вине, расположенной неподалеку от Ратуши, с неоспоримым достоинством мозолило глаза нестабильным массам. Именно поэтому его желали разрушить как символ неоправданного успеха олигархов и плутократов, коррупционеров, воров и редкостных мразей. Во время кровавого террора улица была практически уничтожена: малому количеству домиков, зданий и квартир удалось пережить бомбежку. Маргулис пришлось долго восстанавливать левое крыло обрушившегося памятника архитектуры. Все обратилось в руины за такой короткий период времени. Аристократов отлавливали на улицах, забивали прикладами ружей и расстреливали без следствия. Насмерть перепуганные, они бежали за границу, но твари с оружием шли по следу.
Немногим удалось уцелеть. *
Остатки почетных семей залегли на дно, отказались от государственных должностей и участия в дальнейших политических процессах. Власть захватило отребье. Временное правительство могло приговорить к смертной казни любого противящегося пассионария. Потом развалился могучий Советский Союз, навязывающий Восточной части мира свои правила. Говорили, что к убийствам аристократов были причастны Советы, не сумевшие договориться о каких-то поставках или даже о сотрудничестве. Впоследствии временщиков сменил новый Президент, избранный на выборах все тем же неадекватным плебсом. Знатную часть населения – точнее, его остатки, – не допустили до избирательного процесса. Смельчакам, дерзнувшим прийти на участок, плевали в лицо, дабы напомнить о каббале простого народа. В результате Парламент заполнился необразованными, агрессивными преступниками, убийцами и крестьянами с коровами или прогнившими фруктами для местных рынков.
Сам Президент являлся выходцем из семьи пьющих электриков, прикладывающихся к бутылкам между причитаниями о разодетых богатеях и законниках. Они не хотел платить налоги, когда вся верхушка жирует за их счет. Их настроение можно было понять, но зачем же рушить дома? Люди с недостатком образования почему-то испытывали тягу к разрушению, а не созиданию. Видимо, этот традиционный исторический вакуум нужно было переждать. Хорошо, что мать Виктории не стала свидетельницей произошедшего. Рак унес ее раньше. Иначе надменные выпады в сторону зазнавшихся фермеров и сварщиков, переодевшихся в великоватые по размеру костюмчики для работы на кровожадный народ, могли бы стоить ей языка. Сама восемнадцатилетняя девушка ненавидела всех псевдо-революционеров недоучек и поклялась на алтаре своего юношеского максимализма мстить до победного. Она даже планировала сходить на голосование, но юный возраст и жесткий ответ дяди не позволили ей стать жертвой бездумной машины, за рулем которой сидели оборванцы. Но для впечатлительной девичьей натуры любая односторонняя несправедливость откладывалась в сердце.