Поэтому Рэйлану приказали разобраться и отправили на торговую улицу для переговоров с хозяином продовольственных лотков. В перерывах между интервью местным телеканалам и откровенной наживой на своих арендаторах, хваленый бизнесмен ставил эфиры на повтор и слушал собственный голос. Его самомнение сделало бы честь любому среднестатистическому буржуа времен Французской Революции. Надо будет донести до зарвавшегося торгаша, что Республиканские методы решения проблем ничем не отличались от западных собратьев. Наоборот, те устраивали публичные суды и отправляли всех на прилюдную казнь, чтобы легализировать насилие над ближним. В Республике избрали иной подход: провинившегося обычно находили спустя неделю в канаве с проломленной головой и целым арсеналом пуль в груди. Иногда с отрезанным языком.
Если находили вообще.
Рэйлан не был сторонником жестоких мер, особенно вне рамок Конституции. Но сейчас прямо перед ним незримо маячил не просто очередной грешник, забывший дома маску, а настоящий преступник, преподносящий свои диверсии как борьбу за справедливость. На таких Догвелл сделал карьеру. На таких его натаскивали, как профессионального бойца. Поэтому, получив приглашение на дачу владельца, он не подал ему руки при знакомстве, а предложил сесть за стол. Только когда рука с конвертом предательски потянулась через всю столешницу прямо к нему, он достал большой нож и вонзил его в ладонь, пригвоздив к дереву. Душераздирающий крик и попытки вытащить лезвие ни к чему не привели, кроме последовавшего за наказанием удара по лицу. Окровавленный, униженный бизнесмен перестал дергаться и тихо заскулил от боли.
– Если завтра не закроешь рынок, о конечности волноваться уже не придется, – слегка надавив на рукоять, Рэйлан выбил из толстого мешка очередной вопль и мольбу о прощении. – Отлично. – вытащив нож, полицейский спрятал его в специальный чехол и вышел на воздух. Его подобрал автомобиль и отвез обратно на площадь, где все началось.
Следов крови на цветных мозаичных квадратиках почти не было видно. Разумеется, в Божеский вид площадь будет приведена нескоро – для такой сложной миссии необходим дождь. Приходилось довольствоваться въедливым запахом сожженных шин и редкими красными вкраплениями, для большинства обывателей незаметных. Полицейский без формы, в одной фуражке со значком, с отвращением скривился. На его глазах расстреляли тысячи невинных протестующих: и женщин, и детей, и стариков. Надеявшихся на изменения. Глупых. Но за такое не убивают. Решив дойти до места назначения пешком, Рэйлан надел полностью черную маску и скрылся в нужном переулке. Через пару минут он уже стоял перед муниципальным управлением на улице Герцога Валефора. Внутри никого не было, за исключением особо важных работников, без которых бесполезная в своей сути машина увязнет в бюрократическом болоте. Секретарша тоже осталась – скорее из-за красивых глаз и внушительного бюста, чем от полезных качеств. Но стоило отдать должное – не было ни одного нарушителя без средств индивидуальной защиты.
– С этой маской Вы похожи на бандита с большой дороги. Предупреждаю, выносить у нас нечего, – оказавшись на пороге своего кабинета, Гудвин поприветствовал вынужденного компаньона по законным махинациям. – Ну как там карантин? Соблюдается?
– С сегодняшнего дня главный продовольственный рынок прекращает свою работу, – абсолютно спокойным тоном сообщил Догвелл, извлекая протокол из сумки и бережно кладя на стол. – Его хозяин поначалу был не очень сговорчивым, но потом мы нашли общий язык.
– Серьезно? Мать твою, он игнорировал все мои постановления! И Вы справились всего за сутки. Невероятно. – не без восхищения вчитываясь в предоставленные документы, Себастьян облизал пересохшие губы и улыбнулся. – За это нужно выпить. Или Вы не пьете на работе? Тогда у меня есть пачка сигарет. Не откажитесь? – Рэйлан, немного поколебавшись, согласился и принял дар, чем окончательно удивил мэра. – Не знал, что Вы курите. Предложил ради хохмы.
– Я все еще не понимаю, кто проголосовал за Вас на выборах мэра, – без труда затянувшись, шеф полиции ощутил, как легкие постепенно сводит приятная судорога. Раньше он обходился крайне сомнительными электронными сигаретами, но они не сравнятся с настоящими. – Благодарю.
– Тоже самое могу сказать о Вас. С такими татуировками кто Вас только на работу принял, – кивок в сторону покрытого черными завитушками локтя вынудил служителя порядка подтянуть рукава. – Расслабьтесь. Я не осуждаю. Это Вы назвали меня контрабандистом и намекнули, что я просто непригоден для такой должности. А я, наоборот, считаю, что татуировки добавляют шарм. Хочу набить себе собаку на предплечье. Что у Вас изображено?
– В основном кресты. Мне говорили, что родители были прихожанами какой-то церкви недалеко от города. Святые люди выбросили своего единственного ребенка. С тех пор ношу эти кресты как знак чести. И еще один, на груди.
Странная откровенность для безразличного ко всему блюстителя закона. Еще и перед бывшим вором. Стоит признать – Гудвин обладал до неприличия располагающим обаянием. Поддавшись ему, Догвелл тряхнул волосами и прокашлялся. Он не собирался пускаться в бренные рассуждения о прошлом и будущем.
– К слову, в свое первое эффектное появление Вы обмолвились, что знакомы с биографией моего хорошего друга и сокамерника Ларри Боунса, – Рэйлан осторожно кивнул, не спеша участвовать в эдемовских авантюрах. – У нас с ним часто возникают разногласия. Если проще – мы не друзья. Я, в принципе, не стремлюсь обзаводиться настолько проблематичными товарищами, однако у меня есть дурные предчувствия на его счет.
– И какое я к этому имею отношение? Обратитесь с жалобой к работодателям.
– У Вас, судя по всему, есть доступ к архивам или якобы уничтоженным документам. В полицию меня не допустят – я под постоянным наблюдением организации. Но Вы могли бы мне помочь. Никто не заподозрит Вашу непоколебимую, принципиальную натуру в сотрудничестве с каким-то валютчиком.
Выдохнув сизый дым, полицейский наклонил голову вбок и прищурился. Гудвин не пошевелился – скрывать ему действительно было нечего. Он хотел дискредитировать своего оппонента перед начальством. Стандартная потребность работника среднего звена. Но общая притягательность и какое-то необъяснимое дружелюбие, исходившие от градоначальника, почему-то не позволили отказать в мизерной просьбе. Хмыкнув, Догвелл потушил окурок об пепельницу и, не произнеся ни слова, направился к выходу. За поворотом его поджидал все тот же неприметный автомобиль с проблесковым маячком. Вроде как поступила новость о нарушителях карантина в парках. Не мешало бы разобраться. Оказавшись на свежем воздухе, Рэйлан кивнул своим людям, призывая сесть за руль.
– Господин полицейский! Вы забыли свою фуражку! – держа головной убор подмышкой, Гудвин несся по лестнице следом за посетителем. Обернувшись, Догвелл недовольно нахмурился, сразу же поддавшись вперед, точно перед прыжком. – Как же Вы будете исполнять свои обязанности?
Не успев передать затерявшуюся вещь, Себастьян ощутил, как земля под ногами затряслась. Рука беспомощно застыла в воздухе, когда прогремел взрыв. Автомобиль, поджидавший пассажира, превратился в кусок искореженного горящего металла. От двоих человек, находившихся внутри салона, вряд ли что-нибудь осталось. И Рэйлан мог бы разделить их участь, если бы не валютчик со своими играми в догонялки. Вскочив на ноги, полицейский проследил глазами за чернеющим дымом, вьющимся над кострищем. Так с ними бывает. Наживешь себе врагов в правительстве и будешь собирать ошметки собственных людей по тротуарам. Подобрав злополучную фуражку с запыленного асфальта, шеф протянул руку шокированному эдемовцу и помог подняться. Вместе они долго наблюдали за суетой пожарных, выкуривая одну сигарету за другой. Через полчаса их внимание привлек мелькнувший в небе белый вертолет с красным крестом на обшивке. Еще ни разу в Столице не замечали потусторонние объекты, беспрепятственно разрывающие облака пропеллером. Лишь по праздникам и особым случая Президент давал разрешения на полеты в опасной близости от Ратуши.