– Она твоя. Безусловно, не самый типичный подарок, но я хочу, чтобы она была у тебя.
Приняв дар, Виктория не скрыла радости и подняла холст повыше, к одинокой лампе. Черты лица Сатурна, подчеркнуто инфернальные, преобразились в трагичные. Незримая грань между добром и злом обрисовывалась явственнее. Пока Отец Джо избавлялся от формальной одежды служителя креста, Перри исследовала окрестности. В одной из комнат, под низкими, нависающими потолками, оказался проход в просторное помещение, отведенное для купели. В полу вырисовывалось неглубокое круглое отверстие, заполненное прозрачной водой. Не раздумывая ни секунды, Королева сняла всю сковывающую движения материю и опустилась по каменным ступеням на самое дно, в котором вода едва достигала пояса. Кожа покрылась мурашками от ощущения прохлады. Зажмурившись в попытке отрешиться от всего происходящего безумия, она уперлась руками в бортик.
– Купель для крещения, – священник не спешил присоединяться, облокотившись на дверь, открывающую доступ к так называемой чаши. Сутана давно осталась в соседней комнате вместе с рубашкой, оголяя все напряженные мышцы на рельефном теле. После болезни он сильно похудел, но постепенно начал возвращать массу и крепнуть. – Мормоны верят, что крещение необходимо. Как пропуск в Рай. Поэтому они начали крестить умерших через посредников.
– И ты можешь провести обряд?
– Я же не мормон, – не оборачиваясь, Маргулис размышляла об услышанном с легкой улыбкой. – Но я был повторно крещен на реке Иордан восемнадцать лет назад в знак возрождения. – Отец не прекращал разговаривать, при этом стягивая темные штаны и отбрасывая в угол вместе с бельем. Дождавшись легкой ряби, потревожившей водяную поверхность, вдова медленно развернулась. Ни разу она не видела его обнаженным – в кабинете Эдема он поддался дурманящей страсти и остался в одежде. Словно признавая вину, Джозеф остановился на маленькой лесенке, позволяя рассмотреть себя. – Тебе бы понравилась эта церемония невинности. Вселяет надежду. Напоминает о чем-то давно забытом. Недосягаемом.
– Ты проведешь ее для меня, – не мешкая ни секунды, женщина закинула одну руку на мужскую шею, притягивая к себе и требовательно целуя в бледные губы. Вторая ладонь прошлась по левому бедру, чувствуя слегка шероховатую кожу. Расширившиеся зрачки перешли с внимательного мужского лица на место, где виднелись расплывающиеся белые узоры рубцов. – Что это?
– Последствия Афганистана, – прошептал Мессия, спускаясь к ранее изученной шее, покрытой его осторожными метками. Вот почему она обвязывала легкий платок. – С тех пор я немного отставляю левую ногу в сторону. Это и создает образ таинственно-неторопливого Пророка.
– Значит, все это – часть игры?
– До конца, – отстранившись лишь на мгновение, еретик аккуратно подтолкнул женщину к борту, давая возможность упереться спиной и не потерять равновесие в воде. Сам он заключил Перри в своеобразную ловушку из рук, расставив их по обе стороны от ее отзывчивого тела.
Совершенно забыв о висевшем на шее распятии, Джо не смог остановиться, чтобы убрать крест, мешавший их телам полностью слиться друг с другом. Тогда Виктория обхватила крест ладонью и перекинула за спину, хватаясь за плечо. Под подушечками пальцев неожиданно вырисовывались зигзагообразные шрамы. Вопросительный взгляд скользнул по бусинкам четок на шее и остановился на поддернутых дымкой глазах. В них читалось желание. Не выдержав сковывавшего их напряжения и контрастирующей с ним прохлады воды, Рокуэлл ловко подмял ее под себя и, вовремя опомнившись, неспешно толкнулся вперед. Поморщившись от терпимой боли, Маргулис выдохнула и прогнулась в спине. На этот раз их не подхлестывал животный страх быть пойманными невидимыми врагами. Расслабившись, они открыли себя для наслаждения и кристально чистого блаженства.
Сродни вознесению и низвержению обратно.
Джозеф сбивался с ритма, недовольно рычал и постоянно отвлекался на невообразимо хрупкую красоту тела, которое впервые мог прочувствовать. Немного смутившись от такого неприкрытого восхищения, Виктория умышленно провела мокрой ладонью по темной бороде мужчины и взъерошила его непослушные волосы. Мотнув головой, лидер секты не без усмешки впился в искусанные от нетерпения губы, продолжая наращивать темп до предела. Не сдерживаясь, Перри громко застонала, отмечая на грани угасающего сознания, как эхо резко подхватывало любые крики и разносило по комнате, прорывая тишину. Мостики реальности так быстро сгорали, оставляя сплошное пепелище эмоций. Эйфория сковывала мысли, стирала боль, ускоряла биение сердца. Прикусив зубами чуть согнутое мужское плечо, Королева закрыла глаза, впервые за много лет полностью покоряясь чужой воли. Потеряв контроль, Антихрист взял инициативу в свои руки и довел их обоих до желанного финала. Растворившись в ощущениях, он прижался лбом к ее собственному, восстанавливая дыхание.
Это затягивало.
Через полчаса они лежали на застеленном матрасе, раскуривая одну сигарету на двоих. Джозеф рассказывал историю о мальчишке-солдате, впервые познакомившемся с монстром в людском обличие, который извратил невинную душу и довел до края бездны. Виктория, в свою очередь, с интересом изучала глубокие красно-белые полосы, усеявшие часть напряженной спины. Они напоминали о том, кем он когда-то был. Но это ничего не значило для того, кем он являлся сейчас. Именно это подразумевалось под возрождением.
К которому она пришла так поздно.
Комментарий к Война одного человека
* В абзаце использовались выдержки из “Не от мира сего” исполнителя Oxxxymiron.
** Очевидно, речь идет об “Утопии” Томаса Мора.
========== На грани ==========
Говорят, волки не убивают больше овец, чем им нужно для пропитания. Но не собаки. У собак нет чувства насыщения.
Организованная акция протеста переросла во всенародные волнения и окончилась погромами. Не следовало требовать дисциплинированности от оскотинившегося населения, развращенного продажными политиканами-деревенщинами и запуганными постоянными чистками оппозиции и аристократов. Амебные, апатичные жители Столицы внезапно получили возможность отомстить ненавистным представителям высшей государственной власти. Обнаружив ящики с оружием на центральной площади, они мгновенно высыпали на улицу и принялись скандировать имя своего нового благодетеля – Кассиус Маунтан. Врываясь в офисы самопровозглашенных прокуроров, на чьем счету больше произвола, чем раскрытых преступлений, митингующие тащили их за руки по тротуару и забивали прикладами автоматов. Судей выгоняли из кабинетов, заставляя облачаться в парадную мантию и прогуливаться под всеобщее ликование с привязанной к запястьям книгой, именующейся Конституцией Республики. Неинтересное, запылившиеся чтиво для слуг народа и прихлебателей низших чинов. Они пришли туда зарабатывать на безбедную старость, а не какие-то законы изучать, улучшать и совершенствовать. Режим не поощрял трудолюбия.
Праздность и раболепство ценились куда больше.
Нельзя сказать, что Революция сильно изменила общие постулаты для сановников, но убрала со страниц истории позорное напоминание о фермерах, электриках и таксистах, захвативших места дипломатов, адвокатов и министров. Доведших страну до предсказуемого банкротства и долгов перед международными организациями. Все это сопровождалось непосильными налогами для обнищавшего народа и систематическими репрессиями обвиняемых в различных махинациях и преступлениях государственного масштаба. Нужно было скармливать массам неугодных козлов отпущения, иначе кулуары полнились слухами о возможном перевороте. Ручные СМИ вовремя выезжали на заранее подготовленное место задержания и транслировали по каналам красивую картинку про рассекреченные подпольные группировки диверсантов и мятежников. Продажные журналисты – хотя выбора у них не было – сгущали краски, наращивая панику. Подавляя любую надежду на торжество справедливости и верховенство права. Действующий Президент Резефорд пообещал, что никакая либеральная сволочь не получит контроль над страной, довольно долго избегающей коалиций с Западными искусителями и Советскими идеологами.
Разумеется, он не упоминал об огромных растратах министерств на личные нужды.
Если кто-то обращал внимание на столь досадный изъян в идеальной крепости легальной власти и пытался восстановить бессмысленную справедливость, то его немедленно брали в оборот все тайные ведомства и канцелярии. Впоследствии возмутителя спокойствия находили висевшем на потешном столбе с остальными шутами. Какая нелепость – идти против системы. Но пару человек все же рискнули бросить вызов бездарным парламентариям и кровожадным янычарам на коротком поводке власти. Принято считать, что Маунтану помогала всего лишь жалкая горстка сторонников, а все остальное произошло по наитию. Не было четкого представления о том, как направлять взвинченную толпу на мирные акции. Однако здесь сомнительные источники солгали. Революция белых от бодрого начала и до кровавого конца являлась тщательно обработанным продуктом блистательных умов современности. На протяжении целого года, после финальной чистки аристократов, разрабатывался алгоритм действий, просчитывались риски и распространялись агитационные материалы среди надежных союзников. Уставших было много, но доверять каждому из них – самоубийство. Впрочем, очень скоро их раскрыли, попытались арестовать и даже казнили пару исполнителей.