Где справедливость?
– Не представляю, как сильно нужно было кому-нибудь насолить, чтобы на тебя спустили эту грязь, – испытывая подсознательную ненависть к наемникам, Раф фыркнул и прислонился спиной к стене.
– Они все думают, что я причастен, а точнее – ответственен за создание нового Иран-контрас. И не лги, что не видел ту сраную пресс-конференцию, иначе я разочаруюсь в тебе, Мэтти. *
– Я говорил тебе не приближаться к ней. Предупреждал, как это опасно, – причитал занудный избавитель. Но он имел право. – Ты не послушал. Ты никогда не слушаешь.
– Как думаешь, Нерон действительно отравил собственного брата на пиру? – будучи подростками, они постоянно вели оживленные споры на исторические темы. Как иногда хотелось вернуться к тем беззаботным часам, когда мир еще не разваливался на части, а треклятый лучший друг не носил в нагрудном кармане пистолет и значок с перьями.
– Вполне вероятно. А еще он приговорил своего учителя Сенеку к самоубийству. У вас с ним судьбы могут сойтись в любой момент.
– С тобой невыносимо скучно, – пожаловался валютчик, разминая затекшие конечности. Просидеть в темноте и сырости пару дней и не сойти с ума – задача поистине невыполнимая. – Понимаешь, почему я так отчаянно жаждал общества госпожи Маргулис? С ней хотя бы весело.
– Особенно после того, как она тебя подставила.
– У всех бывают плохие дни. К тому же, я уверен, что за мной охотятся не ее люди, а Волкера, – имя, магическое по своей натуре, произвело на агента особое впечатление и вынудило кожу покрыться мурашками. – Просто наш Серый Кардинал страдает от принудительного воздержания. Представь, каково ему. А я стал невинным катализатором его безудержной агрессии. Вся эта ситуация с грузом, несомненно, прискорбная, но…
– Прискорбная?! – несмотря на угрожающе приглушенные нотки, помещение дрогнуло от громкого смеха. – Люблю твое неиссякаемое чувство оптимизма. Оно меня особенно порадовало, когда ты вломился в мою квартиру посреди ночи и начал умолять спасти твою шкуру.
– Мы же здесь. А значит, у меня все еще есть мизерная надежда на Оскар, – последовав примеру товарища, Себастьян рассмеялся. Впервые за адски тяжелую неделю. – И не смей говорить мне, что не был рад вырваться из повседневной рутины и провести пару дней в компании старого приятеля.
– Не благодари, – уставший Раф убрал со лба вспотевшие светлые пряди, выбившиеся из общего пробора. – Каков план? – вот этот поганый вопрос, висевший в воздухе с самого первого мгновения. Гудвин вздохнул и ударился затылком о деревянную перекладину, рассчитывая получить сотрясение и отключиться на пару лет. Впоследствии он очнется не в грязном подвальчике размером с гроб, а в какой-нибудь больничной палате, где ему сообщат о гибели правящего режима и торжестве демократии.
Такое в кино часто случается.
– На самом деле, я бы перекусил. Вчерашний паштет еще остался? – гробовая тишина, нарушаемая легким потрескиванием деформировавшихся деревяшек, свидетельствовала о желании получить вразумительный ответ на довольно серьезный вопрос. Можно поспорить, что именно сейчас лицо Рафа исказил фирменный взгляд. Взгляд благочестивого епископа, заставшего служку отнюдь не за молитвой. Без этой фишки не обходилась ни одна их школьная шалость. – Я подумываю обратиться за помощью к старым знакомым. Они мне должны и не смогут отказать в такой маленькой просьбе.
– Я не смогу вечно прикрывать тебя. У меня есть работа, обязанности…
– К этому списку могла бы с легкостью добавиться графа личной жизни, если бы ты пошел с Кэрол Мелоуз на выпускной, – услужливо напомнил контрабандист, испытывающий сентиментальные порывы с промежутком раз в несколько лет. Нависающий над головой меч инквизиции творит и не такие чудеса.
– По крайней мере, я знаю свое место и не зарываюсь на так называемых Королев.
– Как же тоскливо ты живешь, – прошептал Себастьян, постепенно закрывая глаза. Он быстро заснул, погружаясь в непроницаемый, защищенный со всех сторон купол. Выстрелы не проникали туда, как и тревожные образы звероловов с автоматами.
На следующее утро Мэттью подогнал к парадной небольшой мини-фургон, которым пользовались оперативники для перевозки необходимой аппаратуры. Тщательно продумав весь маршрут, двое нарушителей расположились в разных частях машины и двинулись в путь. Спокойно развернувшись и выехав с проклятого квартала, Раф испытал неподдельное облегчение. Как правило, оказание помощи приговоренному к смерти расценивалось как пособничество и каралось не менее сурово. Даже крепкие узы дружбы и нелепый школьный кодекс не стоили того, чтобы тебя подвесили на главной площади в назидание остальным.
– Мы на месте, – открыв заднюю дверцу, Мэтт снова превратился в должностное лицо, похожее на то, что изображено на значке. – Я остановился за пару кварталов, чтобы не привлекать внимания. Надеюсь, доберешься без происшествий и мне не придется приходить на опознание.
– Не волнуйся, я не доставлю им такого удовольствия. Спасибо тебе, Мэтт, я твой должник, – пожав друг другу руки, они расстались приятелями с одной тайной на двоих.
Через несколько часов.
– Вот так я и забрел в ваши земли. Надеюсь, вожак не будет сильно против такого приблуды, как я, – избавившись от скопившегося в горле сигаретного дыма, Гудвин неотразимо улыбнулся. Перед ним сидело трое человек, внимающих рассказу и изредка переглядывающихся. – Так что, не соблаговолите ли вы провести меня к нему? А точнее – к ней? Нам бы не помешало побеседовать.
– Исключено. Уже сам факт того, что ты сидишь здесь, за нашим столом и свободно куришь, говорит о многом. Стоит проявить терпение, скромность и благодарность, – прорычал один из хранителей Эдема, чья нижняя челюсть непрерывно дергалась, словно ее хозяин не мог прожевать стейк.
– Не хочу показаться, как вы выразились, неблагодарным, но позвольте напомнить, что именно из-за вас всех я попал в эту передрягу. Если бы на кону стояла моя репутация, испорченная еще в две тысячи десятом году, то я бы держал язык за зубами. Но так как речь идет о вещи более ценной, именуемой в простонародье шкурой, я предпочитаю высказываться откровенно и без обиняков.
– С Викторией Вы не увидитесь, это решенный вопрос, – вмешался Маркус, перебив разъяренного коллегу, не терпевшего протестов. С судьями в отставке всегда так – они до сих пор чувствуют себя в зале суда, где заправляют балом. – Но она с Вами может. – Гудвин демонстративно фыркнул. Как же иначе, ведь именно Короли назначают аудиенцию, а не наоборот. – Но точно не сегодня. И уж тем более не завтра. Однако мы получили распоряжение разместить Вас в клубе со всевозможными удобствами и сделать персональную ключ-карту.
– Иного я и не ожидал от Ее королевского величества, – едва подавив рвущийся наружу удивленный возглас, валютчик сделал еще одну затяжку. Ему нравилось окутывать собеседников ядовитыми парами и наблюдать за реакцией. Например, у вредного, вечно брюзжащего старика побагровело лицо и начался приступ кашля. – Отчасти, это искупает вашу оплошность. И прошу заметить – я не оперирую такими словами, как умышленный ущерб или хорошо продуманное коварство.
– У Вас нет доступа ко второму этажу, но можете наслаждаться бонусами первого и нулевого. Третий называйте своим домом или спальным местом – выбор за Вами. Комнату можете подобрать сами, – проигнорировав сознательный манипулятивный выпад в сторону Своры, Салливан продолжил вести себя профессионально. Он объяснял условия договора методичным хозяйским тоном. Ему нередко отводилась почтенная роль своеобразного ремонтника, исправляющего проблемы в нарушенных Викторией механизмах. – Позднее Вам принесут на подпись кое-какие бумаги, формальность, не более того. Также я постараюсь прислать к Вам одного человека, который лучше объяснит, что тут и к чему. Я же настоятельно рекомендую…
– Маркус! У нас проблемы! – разнесшийся по залу крик привлек внимание сидящих. Обернувшись, троица почтенных старейшин без особого энтузиазма встретила бегущего консьержа.
– Я слишком часто слышу эту фразу за последние пару месяцев, – запустив пальцы в растрепанные кудрявые волосы, адвокат ударил рукой по столешнице, а затем, поднявшись, поправил галстук. – Что на этот раз?