– Вот что я вам скажу, – перебил изменившийся в лице Кардинал. Тембр голоса значительно упал и превратился в угрожающее полурычание–полушепот. Отныне игра велась уже по совершенно другим правилам. – Только что Мастерс открыл ящик Пандоры. Начиная с этого момента, он – мой личный враг. Более того, он враг этого государства. Наш общий, – стараясь делать длинные промежутки между вдохом и выдохом, возбужденный мужчина все равно слегка припал к земле на манер готовящегося к прыжку охотника, при этом впиваясь взглядом в объектив центральной камеры. Возникало ощущение, будто он заглядывает в порочную душу каждого человека. Он все знает. Все видит. – Никогда за всю историю существования Республики ни один поганый политик не позволял себе расточать похвалу Президенту, превозносить его как Божьего помазанника, но параллельно задерживать его многолетних сторонников. Это не просто лицемерие, это саботаж. Устранение неугодных новому режиму. Думаете, он печется о состоятельности граждан? О мире на Востоке? Об имидже страны? Ему плевать. На всех вас. На всех нас, – расстроенные нервы не справлялись с поставленной задачей по стабилизации организма. Голова раскалывалась. Адская боль парализовала мышцы. Но шоу должно продолжаться. – Я не стану обращаться к Мастерсу, незаконно узурпировавшему власть с группировкой военных преступников. Я принципиально не веду переговоров с убийцами моего народа. Вместо этого я обращаюсь к каждому гражданину Республики. Здесь и за ее пределами. Не оставайтесь равнодушными и безразличными. Сейчас, на ваших глазах, они пытаются скормить вам какой-то идеологический бред. За ваши же деньги. За наши с вами. Они пытаются отобрать у вас свободу выбора, свободу слова и свободу мысли. Эти твари манипулировали вашим сознанием, скармливали дешевый патриотизм, отправляли на фронт с некачественным вооружением и подставляли под пули. – никто не посмел вмешиваться. Никто не произнес ни слова. – Давайте уже забудем о Маунтане. Он бесследно пропал. Мы даже не знаем, жив он или мертв. Впрочем, значения это не имеет. Он – пережиток истории. Но я – нет. Я остался в собственной стране, потому что верю, что у нас все еще есть шанс! Мы терпели двадцать лет. Ради чего? Кровавых политических репрессий? Рейдерского захватов бизнеса? Или мировой изоляции благодаря громким заявлением о прогнившей Западной системе? Согласен, мы не Запад. Мы – гордый народ Республики. Переживший две войны и две Революции. Так неужели мы допустим возвращение старой власти? Дореволюционной, прогнившей изнутри, разлагающейся и деградировавшей? – переведя дыхание, Мануэль на секунду опустил вниз безжизненно-серые глаза. Многим показалось, что он заплакал под давлением эмоций. В этот же миг его рейтинги взлетели до небес. И никому не пришло в голову, что человеку плохо. Боль расползалась по телу в странном хаотичном порядке. Следующей мишенью станет мозг, и он просто рухнет на грязный пол без сознания. На какие жертвы не пойдешь во имя Родины? – Нет. Это неприемлемо. Нельзя страдать так долго. Приходит время сказать: “хватит”. Поэтому я призываю всех выходить на улицы и отстаивать свои права! Как гражданина и человека. Мы сделаем это вместе. Мы докажем им, что народовластие – не пустой звук, – ударив сжатым кулаком по трибуне, Регент заставил гостей вздрогнуть от неожиданности. – С этого дня я официально становлюсь в оппозицию к нынешней власти, а точнее – к узурпировавшим ее мошенникам и ворам. Я обещаю каждому гражданину Республики, что буду бороться за его права всеми возможными законными методами. А взамен вы пообещайте мне, что мы избавимся от лживого наркоторговца и его братии!
Не выдержав, Арман сорвался на неистовый крик. Темные пряди волос, некогда уложенные в симметричную композицию, растрепались и, слипшиеся от обилия пота, завитками упали прямо на преисполненное праведного гнева лицо. В тот краткий миг он ощутил небывалую легкость в области грудной клетки. Либо сердце давно остановилось, а мозг все еще функционировал, либо произошло нечто невероятное. Бесспорно, его речь навсегда закрепится в исторических анналах. Об этом свидетельствовало все: невольное восхищение среди слушателей, рукоплескания всех поднявшихся зрителей, попытки прервать прямой эфир, ужас в глазах операторов и презрение, смешанное с преклонением.
Не дожидаясь завершения программы, Волкер круто повернулся и поспешно скрылся от камер. Он только что публично бросил вызов одному из самых влиятельных министров, обладающим колоссальными ресурсами. Если это не самоубийство, то в таком случае солнце – не звезда. Этот яркий манифест во имя свободы вполне может стать последним в жизни своенравного деятеля. Но сейчас это неважно. Ему во что бы то ни стало нужно добраться до соседнего Округа. Бензина как раз хватит на то, чтобы устроить гонки по пресеченной местности.
– И что это, мать твою, было? Мы не об этом договаривались! – не замечая ничего вокруг, Арман вылетел на парковку и устремился к собственной машине. За ним по пятам следовал Гудвин, не переставая кричать и эмоционально жестикулировать.
– Отвали! – едва не вырвав переднюю дверь, Кардинал соизволил остановиться и взглянуть на запыхавшегося валютчика. Отвратительное зрелище. – Назад доберешься сам. Общественный транспорт никто не отменял. Будете поближе к народу, господин мэр.
Автомобильный двигатель взревел. Резко крутанув руль вправо, мужчина быстро высвободился из ловушки в виде скопления машин, после чего практически вжал акселератор в пол и рванул прочь. Шины заскрипели, оставив на асфальте четкие полосы.
– Козел, – выплюнул Себастьян, наблюдая за водительскими пируэтами. Разумеется, выхлопной газ загрязнил все вокруг, включая его костюм.
Однако личный комфорт заносчивого контрабандиста не представлял интереса для сошедшего с ума Регента. Он выжимал максимально доступную скорость, вылетал на встречную полосу или совершал небезопасный обгон. Красный свет перестал быть преградой на первом же повороте. Воздух разрывали непрерывно сыпавшиеся отовсюду сигналы. Протяжные и пронзительные. Не щадящие чувствительных ушей. Напрочь игнорируя реальность, Мануэль мчался прямо на выезд из Столицы. Попутно он что-то бормотал себе под нос и пытался связаться с кем-то по телефону.
– Ну же, возьми трубку, черт бы тебя побрал! – ударив кулаком по магнитоле, обеспечивающей связь с внешним миром, политик снова набрал заученный наизусть номер. Бесполезно. Длинные гудки, раздражающие слух еще больше, чем вопли испуганных водителей, которых он подрезал – вот все, что звучало на фоне. – Где же ты, Виктория?
Неужели она бросила его в самый ответственный момент? Не следила за эфиром, пропустила такую речь? Поддавшись отчаянию, Волкер схватился рукой за голову. Раскалываясь на кусочки, та отдавала пульсацией в запотевшую ладонь. Господи, почему именно сейчас? Проехав мимо билборда, возвещавшего о выезде за пределы Округа, Советник непроизвольно потянулся рукой к зеркалу заднего вида. Самые худшие опасения подтвердились. За ним отправили погоню. Два черных классических автомобиля обгоняли других участников движения, чтобы нагнать цель и поравняться с ней. Паника охватила вечно дерзкого Мануэля, баловня судьбы. Теперь он кончит как любой классический оппозиционер – будет застрелен в собственной машине?
Доказательств, равно как и опровержения своей теории у него не было. Но почему его трясло? Нервная дрожь вновь парализовала все тело, сохранив необходимые для выживания функции. Как странно. Он так много раз находился на пороге Смерти, что, по идее, должен здороваться с ней за руку как со старой приятельницей. Или неизбежная участь каждого смертного до этих пор казалась призрачной нелепостью? Он ведь считал себя бессмертным небожителем. Ровней Богу. А теперь бежит без оглядки, стремится в никуда. Сверкнувшая в потемневшем небе молния тут же привела беглеца в чувство, заставив встряхнуться и вывернуть руль влево. Он бы сломал себе кисти рук, но выброс адреналина явно укрепил мышцы. Машина, издав нехарактерный для себя звук, стремительно покатилась вниз по гористой местности. Управлять ей было невозможно, но Мануэль сумел максимально обезопасить скольжение.
Больше пятнадцати минут он сидел, безмолвно вжавшись в кресло. Страх сковал его полностью. А звук дождевых капель, тарабанящих по крыше автомобиля, с каждым разом приближал его к панической атаке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем хлынул беспощадный ливень, а на проселочной дороге так никто и не появился. Его либо упустили из виду, или не отслеживали вовсе. Тогда возник главный вопрос – существовали ли те машины в действительности? Или они материализовались из наэлектризованного паранойей воздуха? Возникли из мрачной пустоты и растворились в ней же? Он не мог ответить на эти догадки.