– Про ООН я подозревал очень давно. Им нужен был повод для конфликта – они его получили. С Кинаханам ситуация вполне предсказуемая. Он занимал один из желанных постов Республики и почему-то симпатизировал Волкеру. Фактически, он его человек. Но вот арест Фабиана… И по какому обвинению?
– Не уточняется. СМИ предполагают гос. измену, но точных сведений нет. Прокурор не выдвинул обвинений или не озвучил, – придерживаясь рукой за табуретку у стены, Симмонс достал платок и обмакнул им вспотевшее лицо. В мизерной комнатушке не было жарко, хотя батарея работала на полную мощность, однако долгий спуск в подземное помещение отнимал много времени и сил. А у шестидесятилетнего старика на государственной должности их оставалось не так много. – Я знаю, вы вместе служили.
– Технически, не совсем так. Фабиан презирал любой вид кровопролития. Отказался даже брать оружие в руки по соображениям совести. Им двигали религиозные мотивы. – в словах Всеотца чувствовалось возмущение самим фактом существования таких идей. – Я знал немало человек, для которых Святой Дух был ценнее собственной жизни. Но они убивали других людей толпами, выжигали напалмом целые города. Но не Фабиан. Ему нравилось исправлять величайшие грехи и пороки человечества. Поэтому он стал военным врачом и перематывал мои раны столько раз, что в какой-то момент времени мне казалось, будто он знает мое тело лучше меня самого. Это, вкупе с прекрасным юридическим образованием, позволило ему занять должность Верховного Судьи. Только не особо это помогло. – углубившись в раздумья, Кассиус не сразу заметил, как на экране появилась Генеральная Ассамблея главной интернациональной организации. Мужчины и женщины в сдержанных костюмах сновали по залу с документами и папками в руках. Камера резко переключилась на человека средних лет с гладко выбритым лицом и легкой полуулыбкой. Аккуратными, немного вальяжными движениями он указывал то в одну сторону, то в другую. – Полагаю, успехи на международной арене оставляют желать лучшего? Как он справляется?
– Монтегю? Прикладывает всевозможные усилия, чтобы не допустить гуманитарной миссии, – уверенно заверил своего патрона Курт, не сомневаясь в преданности дипломата. – Его самый большой плюс заключается в том, что он отстаивает интересы Республики, а не конкретных групп влияния и прочих сторонних лиц. – целеустремленный вгляд политика пробивался из-под очков, буквально кричал о безукоризненно вежливой готовности разорвать оппонентов на части. – Он из аристократической семьи потомственных дипломатов. Год назад сменил на посту своего отца.
– Мастерсу невыгодно его убирать. Америка и Европа сожрут его живьем, если разберутся, что на самом деле происходит. Но ты в нем уверен? Сразу после смерти отца назначать его новым постоянным представителем Республики в ООН?
– Я общался с ним, господин Президент, и остался под впечатлением. Проблем с Организацией у него не возникнет. Но насчет Мастерса Вы ошиблись. Есть сведения, что он собирался отозвать Монтегю в ближайшее время.
– Что? Зачем…?
– Точно скажу через несколько дней. Мои люди свяжутся с Монтегю и попытаются узнать детали, – убрав платок в карман свободно висящего пиджака, Симмонс вопросительно глядел в затылок Верховному Главнокомандующему. – Мы по-прежнему не должны никуда вмешиваться?
– Нет. Пока будем наблюдать за развитием событий. Если что-то изменится, я сообщу, – Курт не задавал лишних вопросов. Никогда. Прокашлявшись, он спешно покинул комнатку, не вступая в моральную полемику. – Еще не весь пазл собран. – сменившаяся картинка на экране вернулась к протестам, охватывающим все больше округов Республики. – Нужно немного подождать.
Республика, Эдем.
Их было пятеро. Они собрались в главном кабинете Эдема, ставшего не просто пристанищем для неудавшихся повстанцев-наркоманов, но настоящих предводителей народных восстаний. Всего пять человек. Два профессиональных юриста, один флегматичный экономист и двое правителей разрушающегося мира. Достойны кисти любого представителя венецианской школы. Жаль, что общий сюжет будет охватывать не самый приятный период жизни этих выдающихся личностей, а именно – тотальный политический и экономический коллапс. Отсутствие главы государства не осталось незамеченным большинством западных партнеров и в какой-то момент они перекрыли финансирование. Государственные облигации рекордно упали в цене, хотя до этого держались при помощи искусственных инструментов. Вся хрупкая система, когда-то справлявшаяся с любой угрозой, посыпалась на глазах.
Как карточный домик.
Простые граждане, десятилетиями не имевшие право голоса, толпами повалили на улицы и учинили беспредел. Их попытались разогнать силой: никто не устоит перед аргументацией военного с автоматом, но это лишь распалило изголодавшийся по действиям народ. На каком-то подсознательном уровне тот понимал, что у Мастерса не хватит духу применить оружие. Он способен только на красивые речи и печальные оправдания. Поэтому национальную гвардию оттеснили к Ратуше и заставили стеречь покой испуганных хозяев. Затем протестные настроения начала подогревать оппозиция, новая и старая. Многие политики попытались воспользоваться ситуацией и перетянуть внимание прессы на себя, чтобы постепенно начать ассоциироваться у всех с лидерством. Однако Волкер, умело манипулирующий неопытными массами, предотвратил любое поползновение на лавры неоспоримого короля.
Арест судьи Верховного Трибунала и близкого друга самого Кардинала окончательно уничтожил любой шанс на мирные переговоры. Вежливость была отброшена за ненадобностью, равно как сожаление и благородство. Никакой пощады ублюдкам в правительстве – они сделали выбор. И он станет последним в их паразитарной жизни. Пожираемый жаждой необъятной мести, Волкер был готов на все. Союз с представителями поганого гниющего Эдема входил в эту категорию. На войне нет места сентиментальным моральным порывам и гуманизму. Нет места нейтралитету и так называемой “позиции между”. Есть лишь враги и союзники. На данном этапе. Завтра все может резко измениться. Одни станут другими, фигурки поменяются местами, мозги почувствуются на вкус. Но одно останется неизменным – личный интерес каждой стороны. Армана интересовало возмездие. Викторию – выживание. Общими усилиями они восстановят пошатнувшийся баланс сил.
– Какая срочность заставила тебя отвлечься от карьеры суперзвезды трибунного пошиба, чтобы созвать нас всех на совет? – раздраженный тон Маркуса, опустившегося в кресло по правую руку от хозяйки клуба, никак не повлиял на настроение Регента.
– Если бы меня об этом спросил Томас, то, несомненно, получил бы ответ на законных правах. В качестве полноправного советника Виктории и второго человека в клубе. Но так как вопрос мне задаешь ты…
– Туше, – миролюбиво подняв обе ладони, Маргулис призвала всех к порядку. Она устала. Весь день был потрачен на переговоры с людьми из военных ведомств. Им необходимо заручиться поддержкой нескольких генералов или полковников. – У меня много работы. Как и у всех здесь. Поэтому давайте сведем градус ненужных пререканий к минимуму и удовлетворим все просьбы и требования, если это возможно.
– Чую конструктивную беседу. Вот так нужно вести дела, – подмигнув недовольному Салливану, политик весело улыбнулся. Однако в привычном холодном взгляде не плясали искорки веселья. Скорее билась лавина гнева и отчаяния. – На самом деле причина встречи банальная. Мне нужна крупная сумма денег для подкупа Столичных судей. И, возможно, Генерального Прокурора. Пока назвать точные цифры не могу, но стартуем от шести нулей.
Сет, заведующий казной организации, на секунду оторвался от яркого экрана и прищурился. Ему не понравилась идея выпотрошить казну – единственную гарантию стабильности и безопасности всех членов клуба, – на сомнительное мероприятие. Впрочем, решать все равно не ему.
– Что случилось с твоими накоплениями? – стараясь скрыть очевидное недовольство, Виктория отвернулась и начала рыться в ящиках стола, в надежде найти сигареты.
– Официальная часть заморожена по просьбе добрых людей. Но там я много денег не держал – это было бы глупо и суммы бы не хватило в любом случае. Неофициальные активы же в порядке, но это на черный день. Если придется срочно выезжать из страны, начинать новую жизнь и все такое прочее. И еще я безработный, если ты забыла.