За ужином почти не разговаривали. Когда Анна все съела и попросила ещё один стакан чая, Алексей положил перед ней листок, который нашел на чердаке.
- Смотри, это Юрка визитку оставил. Не забыл про наш уговор!
Мать долго не могла рассмотреть, что начиркано на клочке бумаги. Закапала слезами на листок.
"Из дальних мест пришло письмо от возлюбленного, крепко запечатанное рисовым клеем. Торопишься раскрыть его, а сердце так и замирает..."
Алексей решил отвлечь ее:
- Анна, глянь, мне этот почерк, по-моему, знаком. Что скажешь? - и выложил ещё один лист: тот самый, что они добыли в лагере.
Слезы мгновенно просохли. Теперь она внимательно рассматривала ровные строки заявления, написанные мелко, разборчиво, размашисто и почти печатными буквами, сильно наклонившимися влево.
"Директору детского оздоровительного лагеря "Дзержинец" Павлову В.П. от Арина А.А.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу Вас разрешить мне - Арину Алексею Анатольевичу - забрать на летний отдых находящихся под моей опекой детей:
Арбузову Екатерину,
Арбузова Павла,
Арбузова Юрия,
Арбузова Петра,
Арбузову Марию.
Дети будут находиться на моей даче по адресу: Московская область, Истринский р-н, пос. Строителей, ул. Ильича, д.7
С уважением - А. Арин"
- И адрес твой дал! Откуда они все знают?
Реакция Анны была не совсем понятна Алексею. Он подумал, что она замерзла, укутал ей ноги пледом.
- Ты, Ань, как маленькая, ей Богу! Неужели не поняла до сих пор, с кем дело имеешь? - подивился он её наивности.
- Поняла. Давно поняла, - тело свояченицы сотрясала нервная дрожь, с которой никак не удавалось справиться. Подбородок ходил ходуном, поэтому даже не все слова поначалу были понятны. - Еще тогда поняла, когда меня в КПЗ держали. Тогда-то я впервые этот почерк увидела: мне записочка "с воли" пришла. Не артачься, мол, все равно все улики против тебя! А если не будешь отрицать очевидное, да поведешь себя с умом, - тебя глупенькой признают и сильно строгими с тобой не будут. Ревность - она всегда уважение вызывает. Я тогда, действительно - глупая, предъявила эту инструкцию следователю. И знаешь, что он мне ответил? "Ну что ж, по-моему, очень мудрый совет! Ты только никому больше записку не показывай, а то версия с убийством в состоянии аффекта отпадет, и твои психические отклонения будут расцениваться не иначе, как тяжелая форма дебилизма". Пришлось мне смириться. Да и что я могла? Борьку все равно уже было не вернуть, а записку этот мент в дело подшивать не стал, спрятал куда-то в карман прямо на моих глазах: "Все равно она не потянет против всех доказательств твоей вины. Ну а "висяк" мне ни к чему - я сам на ниточке висю: чуть что не так до пенсии доработать не дадут."
- Слушай, Анька, - голос Алексея задрожал от внутреннего еле сдерживаемого напряжения, - ты что, хочешь сказать...
- Да ничего я не хочу сказать, - устало и как-то сразу расслабившись перебила она, - просто все поверили в то, что говорили факты. Даже те, кто знал меня не один год... Ведь и ты, небось, ни разу не усомнился...
Алексей молчал, как воды в рот набрал.
- Что детям-то сказали, как объяснили?.. - тихо спросила мать.
Алексей сидел, прикрыв глаза, опустив подбородок на крепко сжатые пальцы. Анна взяла, наконец, рисунок сына и улыбнулась, увидев танцующих человечков:
- Это что, из "Записок о Шерлоке Холмсе"? Неужели он знает?
- Да, это и есть наш договор: если он снова сбежит, то даст мне знать о себе шифром из этого рассказа. Мы с ним выдумали недостающие буквы из алфавита и нередко переписывались таким образом.
Анна согласилась:
- Не Бог весть какой секрет, но, не имея книги под рукой, действительно, расшифровать достаточно сложно.
Алексей поднялся, подошел к старой этажерке и снял с неё потрепанный желтый том старого доброго автора детективов - Конан Дойла из детской "Библиотеки приключений".
- На, переводи.
- А ты куда? - вскинулась Анна.
- Хочу съездить к приятелю одному, пристрою у него на время нашего квартиранта. Да не волнуйся ты, - он успокаивающе приобнял её за плечи, - я не надолго! Что ж прикажешь - таскать за собой этого придурка? Он же будет гирями висеть у нас на ногах. А нам ещё столько предстоит всего сделать. Мы, конечно, не муж и жена, но все равно, теперь - "одна сатана"! Постарайся отдохнуть, пока меня не будет.
- Лёша, ты хорошо его связал? - со страхом спросила Анна.
- Да я его в багажник заброшу, оттуда он у меня всё равно не выберется.
Её было трудно убедить:
- А он сообщить никому не сможет?
Алексей дожевывал печенье, поэтому вопрос прозвучал невнятно.
- Каким образом?
- Я видела, у него там такая трубка с антенной, на рацию похожа...
Она ещё говорила, а зять сорвался с места, хватая на ходу ключи от машины. Не понимая, женщина поспешила за ним.
Когда они ворвались в гараж, их пленник, матерясь на чем свет стоит, шарил связанными руками по карманам. Сотового при нем не было. Алексей одним ударом отключил дюжего парня, взвалил его на плечо, попросил Анну открыть багажник машины и скинул туда Двойника. Потом отворил дверцу машины и осмотрел салон. Так и есть: трубка валялась на полу под задним сиденьем.
- Мы везунчики с тобой, Анька! На наше счастье, она вовремя выпала у него их широких штанин. - Он шлепнул её по мягкому месту и весело добавил: - Ну, всё, искательница приключений, иди в дом. С огнем не играть, дверь никому без взрослых не открывать!..
Алексей уехал. Анна вернулась в комнату.
* * *
Блин света от настольной лампы лежал на столе, как нарисованный. Кругом царил полумрак, углы сглаживала темнота... Только сейчас Анна заметила, что в комнате появилось много картин. При Любе такого не было. Сестре льстило, что у неё муж - художник. Но она всячески стремилась направить его талант в "нужное" русло: пристраивала его расписывать под старину потолки и стены в офисах, реставрировать древнюю мебель, писать копии для провинциальных музеев. При этом искренне считала, что если стоит у мольберта не на заказ - Алексей попросту теряет время.
"Настоящий художник должен приносить своим искусством пользу людям! горячо убеждала она его. - А кто из нормальных людей поймет твои фантазии?! Ты здесь растрачиваешь энергию или справляешься с плохим настроением, а тебя ждет ра-бо-та. За которую, к тому же, заплатят! И немалые, между прочим, деньги!"
Год после гибели Любы Алексей совсем не писал, но теперь живопись, вероятно, стала полноправной хозяйкой его жизни. Об этом говорили полотна, которыми были увешаны стены. Хотя Аня была убеждена, что это - далеко не все его работы: слишком строг он был к собственному творчеству, к тому же, наверняка много дарил...
Ей очень хотелось всё рассмотреть. Анна побоялась включать люстру и направила лампу на стены. Разглядела подробно каждую работу... Господи, что же творилось в душе Алексея, когда он писал вот это?..
Стало страшно.
Снова нарядившись в спортивные брюки и футболку, набросив на плечи старую Любкину шерстяную шаль, Анна в раздумье подсела к столу. Зачитанный "Шерлок Холмс" раскрылся почти в нужном месте. Она, букву за буквой, стала разбирать послание Юрки.
Когда работа уже подходила к концу, Аня насторожилась: в оглушающей предутренней тишине явственно слышался шорох покрышек по шелестящей траве.
"Как хорошо жить в таком доме, где никто не заботится о воротах ни в середине ночи, ни на заре, где можно принять любого гостя, будь он принц крови или придворный вельможа!"
"Лёшка!" - подумала она и помчалась в сад, начисто позабыв о шутливом предостережении зятя...
За воротами, сливаясь с предутренними сумерками, стоял тот самый зеленый автомобиль, номер которого она складывала днём и который узнала по "подбитому глазу". Из машины вышли двое: какой-то мужик и... Алёна! Так вот почему женский голос за дверью показался ей накануне знакомым... Вот кто преследовал её по пятам!..