В двадцать четвертой роте, располагавшейся под нами, жили абитуриенты из числа тех, кто поступал из войск. Народ там был собран бывалый, собранный из таких злачных мест, как например, космодром Байконур и БАМ. И порядки там были несколько иные. Армейские. Жесткие. Кто-то кому-то дал в морду, об этом узнал комбат. Вывел из строя виновника торжества, объявил, что дело будет передано в прокуратуру, а пока - будут подготавливаться документы на отчисление. Народ стал переглядываться - "Ну них.я себе! За "дал в морду" - сразу в прокуратуру..."
Сидим в классе, что-то пытаемся учить, а чаще - народ просто занимается разной херней. Нет, учим конечно, не без этого, но основная масса народа занимается всем, чем угодно, только не подготовкой. Наблюдаем например, за училищным повседневным бытом. Примерно то же самое нас ожидает через некоторое время. Увиделся с парнями, с которыми поступал годом ранее. Их разбросали из тринадцатой роты по всему курсу. Однажды нас поставили в общий училищный строй на большой развод. "О, бля, почти как взрослые!" - произнес кто-то. После чего, пропустив впереди себя уже действующие подразделения, под музыку военного оркестра, улыбочки и смех старших товарищей, прошлись как бы строевым шагом. Со стороны это выглядело наверное, как прохождение колонны военнопленных.
Сходили на обед. Если с мясокомбината не налетает облако со специфическим запахом, все сидят спокойно и едят. Но вот облачко налетело... У народа резко начинает портиться аппетит. "Фу-у-у... Ёпт... Ну и вонь..." - кто-то откладывал ложку в сторону. Ничего, потом привыкли - "О! Запахло чем-то родным..." И аппетит больше не портился. Все чавкают, как ни в чем не бывало. И даже потом, уже выпустившись и разъехавшись по местам службы, многие выпускники еще долго ловили носом воздух в поисках знакомого запаха.
После обеда как правило, основная масса абитуриентов шла на стадион, где ожесточенно рубилась в футбол с курсантами и между собой. А если играть было лень - то через ближайшую дыру в заборе, надо же когда-нибудь осваивать скрытые способы передвижения, убывали на прогулку в город Симферополь. Иногда шли на КПП, потому что приезжали родственники и знакомые, или встречались со знакомыми курсантами, который посвящали нас в тонкости жизни в условиях военного училища. И - так до ужина. Вечер - тоже был в нашем распоряжении. Занимались кто чем. В основном - ели. Жрать с непривычки хотелось постоянно. "Ну что, нехватка по.бывает?" - участливо спрашивали наши знакомые старшекурсники.
Накануне экзаменов как правило, начинали судорожно готовиться. Расположившись в одной из многочисленных аудиторий, усиленно что-то повторяли. А если надоедало сидеть в классе, то пользуясь тем, что мы еще здесь собственно, еще никто - уходили на стадион, где готовились на Солнышке на трибунах. Проходил очередной экзамен - "Ну, слава Богу, еще один сдали..." Теперь уже вместе с курсантами - стажерами, выполнение распорядка дня порой контролировали офицеры роты. Мы познакомились поближе с капитаном Гармидером, капитаном Потоцким и старшим лейтенантом Кожевниковым - "М-да... веселые они ребята... эти отцы-командиры..."
Конкурс был невелик, учитывая то, что и сама армия не пользовалась в массах особой популярностью. Хотя худшие времена еще были впереди. Однако, все равно, кто-то отсеивался. Таковым, если мне не изменяет память, предоставлялась альтернатива - ехать учиться в Таллин, в практически аналогичное училище. Откуда через некоторое время пошел обратный поток, снова в Симферополь.
Наконец, прошел последний экзамен. Снова сдали. Помня прошлогодний отрицательный опыт, как мог, избегал надевания курсантской формы. Во время абитуры - 89, имел неосторожность надеть подменное х/б, еще не будучи курсантом. Срезался на последнем экзамене. было конечно, обидно, но, ничего не поделаешь. Выводы однако, для себя на ближайшую перспективу сделал. Теперь же - шарахался от нее, в смысле - от не своей формы, как черт от ладана. Пусть уж лучше пострадает моя "спортивка", но форму преждевременно я больше не надену!
После последнего экзамена нас вновь построили на плацу и стали зачитывать списки зачисленных. Вся наша банда оказалась там. Ура! Наставало новое время - время формирования нового подразделения. К нам влились армейцы из двадцать четвертой роты, а часть наших - ушла этажом ниже. Нашу алуштинскую пятерку разбили. Саня отправился в первый взвод, Андрюха, Серега и Борис в первое отделение взвода третьего, а я в тот же взвод, но - во второе отделение. Теперь у нас впереди замаячили четыре содержательных и увлекательных года, которые забыть будет просто невозможно.
Кизил, как средство от запоров.
Байка-быль.
Богата крымская природа, ох, как богата! Если мы с Вами поднимемся к тому месту, где до сих пор располагается свинарник, то мы увидим уходящую в сторону Симферополя роскошную долину, частично используемую под войсковой полигон. В отрогах Долгоруковской яйлы видны красноватые обрывы Красных же, пещер. Картина - просто заглядеться и не оторваться. А ближе к нам, на соседнем скальном выступе, еще видны остатки когда-то белых квадратов, служивших мишенями для спаренной пулеметной установки, располагавшейся на стрельбище, неподалеку от нашего лагеря. Помните два мертвый вертолета на пригорке? Ну вот там.
Полигон жил своей повседневной жизнью. Трещали выстрелы из различной мелочевки, вроде пистолетов и автоматов. Иногда что-то увесисто бухало, и тогда, казалось бы, сотрясался сам окружающий воздух, слышался лязг гусеничных траков. Это нормально. Полигон и должен был грохотать! Круглосуточно. Порой, на общем трескучем фоне, начинала солировать своим солидным грохотом, та самая пулеметная установка. Наши друзья из социалистических стран Ближнего Востока, Африки и Юго-Восточной Азии, учились военному делу самым настоящим образом.
Но иногда, на полигоне наступало тревожное затишье, после которого стрельба возобновлялась если не с удвоенной силой, то не менее интенсивно. Часто грохотало даже по ночам. В одно из таких дневных затиший, старый комбат, полковник Осипенко, проведя общий развод, распорядился назначить особо доверенных людей для сбора кизила, в изобилии росшего неподалеку от лагеря.
Помните, как в песне у Высоцкого - "... а на нейтральной полосе цветы - необычайной красоты!" Так вот, кизил особо обильно рос именно в районе стрельбища. Дураков из числа туристов, лазить там под дружественным огнем не находилось. До поры. До той поры, пока лагерь не наполнялся суетой и движением очередного курса молодого бойца, или полевого выхода более старших курсов. Сидеть целыми днями в окружении однообразных палаток, в ожидании очередной "припашки" находилось мало. Посему, подобному выходу, лица причастные радовались нешуточно. Лишь бы в лагере не сидеть.
Итак, очередная экспедиция для сбора прекрасных, слегка терпких ягод, была назначена, проинструктирована на предмет времени возвращения в лагерь и отправлена в нужном направлении. Группа в составе примерно человек десяти, под руководством сержантов - армейцев, вооружившись целлофановыми пакетами, пройдя мимо офицерского общежития вверх по дороге, мимо летних классов, в сторону свинарника, растворилась в кустах у подножия ближайших скальных выступов.
Лагерь так же жил своей повседневной жизнью. Шли занятия, выполнялся распорядок дня, заступал и сменялся суточный наряд. На горячем от Солнца плацу, кто-то отрабатывал движение строевым шагом и строевые приемы. Все куда-то перемещались, никто не сидел без дела. О тех, кто ушел в горы за кизилом, все как-то благополучно забыли. Пока они сами о себе не напомнили. Как обычно, затишье было прервано самым безжалостным образом. Загрохотали пулеметы, затем затрещали автоматные очереди. Потом, в лагере, можно было услышать что-то вроде: