«Я не позволю тебе, волк-у-меня-внутри! Ты не получишь свободы!»
Ингри решительно спрятал меч в ножны, медленно разжал пальцы и вытер ладонь о кожаные штаны.
Заставив свой разум вооружиться здравым смыслом, он снова заглянул в комнатку. С соломенного тюфяка на полу поднималась похожая на привидение молодая женщина. О ее удобствах, похоже, достойным образом позаботились: на постели лежало стеганое покрывало, кувшин с водой и кружка позволяли утолить жажду, в углу виднелся накрытый крышкой ночной горшок. Эта темница удерживала пленницу, но пока еще не наказывала.
Ингри облизнул сухие губы.
– Не вижу вас в этом закутке. – «А то, что видел, отвергаю». – Выйдите на свет.
Девушка подняла подбородок, встряхнула темной гривой волос и подошла. На ней было тонкое бледно-желтое полотняное платье с вышивкой вокруг выреза – если и не придворный наряд, то, уж во всяком случае, одежда высокопоставленной женщины. Темная полоса тянулась поперек лифа. На свету в густых темных волосах вспыхивали красноватые блики. Сверкающие карие глаза исподлобья смотрели на Ингри. Для девушки пленница была довольно высокой: одного роста с жилистым и поджарым Ингри.
Карие глаза с темным ободком вокруг радужки, почти янтарные… вовсе не горящие зеленым светом… нет…
Бросив настороженный взгляд на Ингри, Улькра начал говорить, представляя их друг другу так формально, как если бы объявлял о прибытии на устроенный принцем пир:
– Леди Йяда, это лорд Ингри кин Волфклиф, прибывший по поручению хранителя печати Хетвара. Вы передаетесь на его попечение. Лорд Ингри, это леди Йяда ди Кастос, по матери кин Баджербанк.
Ингри заморгал. Хетвар называл ее просто леди Йяда… «Леди Йяда, не слишком значительная представительница рода Баджербанк, да помогут нам все пять богов…»
– Это ведь ибранское имя.
– Шалионское, – холодно поправила его девушка. – Мой отец был лордом-дедикатом ордена Сына, капитаном крепости кинтарианцев на западной границе Вилда. Там я и выросла. Отец женился на вилдианской леди из рода кин Баджербанк.
– Ваши родители… умерли? – неуверенно спросил Ингри.
Девушка с холодной иронией склонила голову.
– В противном случае я была бы под лучшей защитой.
Она не потеряла самообладания и не плакала… по крайней мере не плакала недавно. И уж точно не была безумна. За четыре дня, проведенных в этом закутке, у нее было время обдумать свое положение, но девушка держала себя в руках, и лишь еле заметная дрожь в голосе выдавала страх или гнев. Ингри оглядел пустой коридор и перевел взгляд на Улькру.
– Отведите нас куда-нибудь, где мы сможем сесть и поговорить. Куда-нибудь, где нам не помешают… и где будет светло.
– Э-э… – После минутного размышления управитель поманил их за собой. Он без колебаний, как заметил Ингри, повернулся к девушке спиной. Похоже, эта узница не кидалась на своих тюремщиков, не царапалась и не кусалась. Ее шаги, когда она двинулась следом за Ингри, были твердыми. Свернув в другой коридор, Улькра указал на скамью под окном, выходящим на задний двор замка.
– Это подойдет, милорд?
– Да. – Ингри помедлил, глядя, как леди Йяда, грациозно подобрав юбки, усаживается на полированное сиденье. Следует ли ему удержать Улькру как свидетеля или отослать, чтобы поощрить девушку к откровенности? Не станет ли она снова агрессивной? Непрошеный образ Улькры в коридоре этажом выше, ожидающего, пока стихнут крики, смутил Ингри.
– Вы можете заняться своими делами, управитель. Вернитесь через полчаса.
Улькра, хмурясь, неуверенно взглянул на девушку, потом с поклоном удалился. Люди Болесо, вспомнил Ингри, не имели привычки сомневаться в разумности приказов вышестоящих. Может быть, от тех, кто позволял себе такое, принц так или иначе избавлялся. Эти остались. Пена. Отбросы.
С некоторой неловкостью – скамья была короткой и сидеть приходилось слишком близко друг к другу – Ингри сел рядом с девушкой. Его предположение о том, что принц выбрал просто хорошенькую мордашку, оказалось ошибочным. Красота леди Йяды была сияющей. Если только Болесо в добавление к безумию не страдал еще и слепотой, девушка должна была поразить его с первого взгляда. Широкий лоб, прямой изящный нос, скульптурных очертаний подбородок… одну щеку украшал огромный синяк, и на светлой коже шеи виднелось еще несколько – синие, как сливы, отпечатки пальцев. Ингри поднял руку и коснулся синяков; девушка слегка поморщилась, но вытерпела обследование. Руки Болесо были, похоже, крупнее, чем у Ингри. Нежная кожа излучала завораживающее тепло. Глаза Ингри, казалось, затянул золотистый туман, и его пальцы стиснули горло леди Йяды. Ингри резко отдернул руку; тихий стон девушки заглушил его судорожный вздох.
«Что это было?..»
Чтобы скрыть смущение, Ингри бросил:
– Я – офицер на службе хранителя королевской печати. Мне поручено доложить ему обо всем, что я услышу или увижу. Вы должны правдиво рассказать мне о том, что здесь произошло. Начните с самого начала.
Леди Йяда откинулась на спинку скамьи, растерянность в ее глазах сменилась напряженным вниманием. Ингри уловил ее запах – не аромат духов и не зловоние крови, а собственный запах женщины, и под ее пристальным взглядом впервые задумался о том, как выглядит сам – и как пахнет. Конский пот, холодная сталь оружия, запыленная кожа одежды… темная щетина на усталом лице. Меч и кинжал, опасно широкие полномочия… Как это она не отшатывается от него?
– С какого начала? – спросила она. Мгновение он непонимающе смотрел на девушку.
– С вашего приезда в этот замок, мне кажется. – Разве было и иное начало? Нужно будет вернуться к этому вопросу позднее.
Леди Йяда сглотнула, потом взяла себя в руки и начала:
– Принцесса торопилась добраться до резиденции своего отца и выехала с совсем небольшой свитой. В дороге она плохо себя почувствовала. Ничего особенного, но ее месячные сопровождаются жестокими головными болями и если она не имеет возможности спокойно отдохнуть, то может разболеться всерьез. Мы свернули сюда, поскольку никакого пристанища ближе не оказалось, и к тому же принцесса Фара желала увидеться с братом. Думаю, она помнила принца по тем временам, когда он был моложе и не такой… трудный.
«До чего же тактично!»
Ингри не мог решить, является ли этот оборот речи образчиком дипломатии или проявлением суховатой иронии. Скорее просто осторожностью, если судить по замкнутому и напряженному лицу, подумал он. Девушка, несомненно, напрягала ум, и ей было не до остроумия.
– Нас приняли радушно, если и не с той роскошью, к которой принцесса привыкла, то по крайней мере предоставив в наше распоряжение все, что этот замок может предложить.
– Вы когда-нибудь раньше встречались с принцем Болесо?
– Нет. Я всего несколько месяцев как поступила на службу к принцессе. В ее штат меня устроил отчим. Он сказал… – Леди Йяда запнулась. – Сначала все казалось обычным… для охотничьего домика вельможи. Дни проходили спокойно: принц приглашал придворных сестры на охоту, а если вечерами мужчины и становились шумными и много пили, то принцесса и ее дамы при этом не присутствовали: принцесса по большей части лежала в своих покоях. Я дважды передавала принцу ее жалобы на шум, но он никакого внимания на это не обратил. Мужчины натравливали собак на дикого кабана, которого удалось поймать живьем, бились об заклад, и происходило все как раз под окнами принцессы. Егеря Болесо очень беспокоились о собаках… Жаль, что здесь не было графа Хорсривера – он унял бы их одним словом: граф, когда пожелает, бывает очень резким на язык. Мы прожили здесь три дня, пока принцесса не была готова двинуться дальше.
– Принц Болесо ухаживал за вами?
Губы девушки сжались в тонкую линию.
– Я бы этого не сказала. Он вел себя одинаково несносно в отношении всех женщин из свиты его сестры. Я ничего не знала о его… предпочтении до того утра, когда мы должны были отправиться в путь.
Девушка снова сглотнула.
– Моя госпожа, принцесса Фара, тогда сказала мне, что я должна остаться. Что, может быть, это и не очень мне по душе, но вреда не принесет. Потом можно будет найти мне супруга. Я умоляла ее не оставлять меня здесь. Принцесса не пожелала встретиться со мной глазами. Она сказала, что такая сделка не хуже любой другой, а по сравнению со многими еще и лучше, и что я должна подумать о своем будущем. Что женщины, как и мужчины, должны служить своему господину. Я ответила, что сомневаюсь, чтобы большинство мужчин согласились… боюсь, я выразилась довольно грубо. После этого принцесса отказалась со мной разговаривать. Они уехали, оставив меня здесь. Я не стала хвататься за стремя принцессы – боялась вызвать насмешки людей принца. – Леди Йяда обхватила себя руками, словно пытаясь закутаться в свое попранное достоинство. – Я говорила себе, что, может быть, принцесса права. Что такая судьба не хуже любой другой. Болесо не был уродлив или стар… и не казался больным.