3. САМАЯ ПРЕКРАСНАЯ МОЛИТВА
Наконец, завершающей идеей терапевтического разъяснения, его «вторым ХЭ» будет раскрытие сущности Братской молитвы.
Массовый пациент должен понять, осознать разницу между молитвой частного характера, когда Бога просят о чем-то конкретном, применимом только к личности молящегося (та же молитва о прощении грехов, например), и подлинной Братской молитвой, во время которой молящийся совершенно забывает о себе, но весь пламень души, всю силу мольбы своей отдает ближнему.
Парадоксально, но факт: чем меньше значения мы отводим личному благу — тем щедрее оно отпускается нам.
Мера блага находится в строгом соответствии с мерой нашего служения Богу и ближнему. Но как только мы забываем об этом высшем служении, те блага, которые уже у нас есть (здоровье, авторитет, успех), рассыпаются в пыль. И это лишь вопрос времени.
Часть 9. ЖИЗНЕННАЯ ТЕРАПИЯ
Блаженны те, которые в Пути, ибо они приблизились к вратам в Царствие Небесное
Глава I. ЖИЗНЬ
По резко очерченному и как-то не по годам жесткому лицу его волнами ходила боль. Оно то старело, то внезапно озарялось, то заволакивалось темной пеленой и отодвигалось вдаль, казалось размытым, нереальным. Уголки губ еле заметно подрагивали, а горло судорожно сокращалось, словно стремясь подавить глубинный стон…
Этот Человек исповедовал свое прошлое.
Позже я понял, что именно создавало в нем впечатление нереальности: трудно было сопоставить жестокий смысл того, что он говорил, с искренностью раскаяния, с этим прерывающимся голосом, с исповедальным письмом, дрожащим в его руках.
Исповедь продолжалась, а я видел, как мрак за его спиной сменяется разрастающимся белым пламенем, которое словно развернулось из одной точки и, жемчужное, переливающееся, охватило плечи, затылок, макушку.
«…Тогда я посмотрел ему в глаза и сказал: "Все. Нам не по пути. Грабить больше не могу". А он так странно смеется и говорит: "Нет, мол, никуда ты не денешься, покуда живой — ты наш". И ударил меня по лицу наотмашь, раз, другой.
…Потом трое меня держали, а двое других избивали, также как недавно сам я поступал с другими, провинившимися или должниками. И не было ни жалости, ни угрызений совести. Помню, по лицу у меня лилась кровь, я едва дышал, но все отказывался.
…Четыре дня меня продержали в наручниках в какой-то пустой квартире. Есть почти не давали и каждый день обязательно избивали. Не так сильно, как в первый раз, но ощутимо. Они требовали, чтобы я отдал им свою квартиру, потому что, мол, должен им денег…
…Уже два месяца я посещал ваши лекции и уже понял, что старая жизнь закончилась. Все вокруг вызывало отвращение, лица бывших друзей-бандитов стали омерзительны, меня в прямом смысле тошнило от того, что я делаю, чем я живу, что я есть на самом деле…
…Потом наступил какой-то момент предельного отчаяния или просветления, не знаю, что именно это было. Ничего не оставалось — и я стал молиться. Из вашей книги запомнилась молитва Мессии, я прочел ее раз пятьдесят. Потом (опять же не знаю почему, просто почувствовал, что так нужно) позвал вас по имени и попросил заступиться перед Богом. Дал обет, что если останусь в живых, то постараюсь искупить все, что я сделал до сих пор, и больше не грешить…
…Тогда случилось то, что потом я назвал «чудом»: один из бандитов, стороживших меня, пристегивая наручник, плохо защелкнул замок. Через какое-то время, когда они уснули, я осторожно открыл его и, переступая через охрану (они спали тут же, на полу, на надувных матрацах), пробрался к двери. На мгновение обернувшись, увидел: тот самый, который плохо защелкнул наручник, приподнялся на локте и смотрел прямо на меня. Это длилось, наверное, с минуту. Не знаю почему, но потом он просто отвернулся, а я, открыв дверь, выбежал на лестничную клетку, потом из подъезда…»
Я слушал этого Человека, который многим «добропорядочным людям» небезосновательно показался бы чудовищем, ибо все, что может совершить Человек против правды и закона (разве что кроме убийства), было здесь — и осквернение святынь, и грабеж, и разврат, и ложь, и насилие, и стяжательство, все; и думал, что внутреннего золота в нем больше, чем у тех, кто осудил бы его и отвернулся, ибо он увидел в себе великого грешника и раскаялся, а они всю жизнь любили только себя и думали, что они — «праведники», «соль жизни» и им принадлежит весь мир…