- А ты?
Она улыбнулась.
- У меня довольно распространенная история. Влюбляешься в кого-то уже извращенного — в моем случае в Сорена — и обнаруживаешь, что тебе это нравится так же, как и ему. БДСМ часто передается половым путем.
- Он просто появился и сказал: "Эй, я знаю, что я твой священник, но я еще и БДСМщик. Хочешь поиграть?"
- На самом деле он долгое время держал это в секрете от меня. Он… он немного более извращенный, чем обычный извращенный парень. Боль — его фетиш. Если нет боли, нет секса. Трудно сказать девушке, в которую ты влюблен.
- Ты о 24/7/365? - Спросил он. - И он всегда командует?
Она кивнула.
- Всегда. Без выходных.
- Но ты тоже любишь командовать. - Он протянул руку и погладил хвосты одного из флоггеров на стене. Они были поразительно мягкими, вероятно, замшевыми. - Разве это не надоедает? Он все время главный?
- Что есть, то есть. Если ты влюбишься в фут-фетишиста, тебе придется всю жизнь жить на высоких каблуках и с еженедельном педикюром.
— Значит, надоедает? - Он знал, когда свидетель не говорил ему всей правды и ничего, кроме правды. Она села на большой черный трон, своего рода хитрую штуковину, трон с ввинченными в него D-образными кольцами. Нора скрестила ноги и откинулась назад, выглядя почти как настоящая королева.
- Я признаю, что время от времени у меня возникают фантазии о том, чтобы доминировать над ним. Но это примерно то же самое, что мечтать о том, что вы сделаете с лотерейными деньгами, которые никогда не выиграете. Я получаю все, что могу, из своей системы здесь. И там, — сказала она, указывая на занавешенную спальню. — И во Франции.
- Да, да, со вторым "другим" любовником.
- Теперь ты догоняешь. - Она устало улыбнулась. Он только смотрел на нее. Ничто не заставит подозреваемого говорить быстрее, чем молчание. - Быть с ним не надоедает. Никогда не надоест. Власть – сильнейший афродизиак. Сорен — самый могущественный человек, которого я знаю. Следовательно, Сорен является величайшим афродизиаком. Но… хотя бы раз было бы неплохо. Вот. Ты заставил меня признаться. Теперь твой черед.
- Нет.
- Ты вел себя очень странно в тот день, когда мы встретились, когда я упомянула слово «Папочка». Почему?
- Нет, - ответил он. - Ни за что. Я не буду с тобой об этом говорить.
- Ты сейчас в моем поздемелье. Мое подземелье. Мои правила. Мы ведем этот разговор. Ты сам начал.
Он смотрел на нее.
- Кто называл тебя "Папочка"? Бывшая девушка? Бывшая жена? Первая любовь? Скажи. Госпожа слушает... - Она приложила ладонь к уху и наклонилась.
Он выдохнул, шумно и глубоко, но все равно ответил.
- Паулина.
Брови Норы приподнялись на пол-дюйма.
- Правда?
Сайрус кивнул.
- Тебе нравится?
Сайрус снова кивнул.
- Мило, - ответила Нора.
- Думаешь она тематик? - Спросил он.
- Потому что она называет тебя "Папочкой"? Может быть. Может, это просто домашнее прозвище. А если она назовет тебя «папой»… это определенно странно.
- Что произошло с тобой в детстве?
- Ничего, - ответила Нора и пожала плечами. - Совершенно нормальное детство. Я имею в виду, не считая ареста за кражу автомобиля, католического священника, влюбившегося в меня, когда мне было пятнадцать, и моего отца, которого избила мафия. Почему ты спрашиваешь?
Сайрус застонал и потер лоб. В том, что только что сказала Нора, было многое, что нужно распаковать. Он решил оставить это упакованным.
- Думаешь она тематик? - Спросила Нора, внезапно – и устрашающе – как терапевт Сайруса.
Он искал место, где можно присесть. Ничего, кроме медицинской койки. Ах, черт. Почему нет?
- Ее отец — кадровый офицер военно-морского флота, — сказал он, садясь на край кушетки и свесив ноги. Он снова почувствовал себя ребенком, которому собираются сделать прививку от столбняка. - Он управляет домом, как капитан корабля. Все по графику. Все на своем месте. Каждый ведет себя и выполняет свою работу. Никаких возражений. Без слез. Паулина никогда не называла его «папа» или «папочка». Она всегда называла его «сэр». До сих пор так и делает. Она говорит, что с возрастом он стал более нежным, но для нее он все еще больше «сэр», чем «папа».
- Должно быть очень жестоко.
- Она любит своего отца. Уважает его до чертиков. Но да, не так много объятий, поцелуев, смеха и безделья вместе. Она говорит, что называет меня «папочкой», потому что я заставляю ее чувствовать себя в безопасности и любимой, и, знаешь, мы вместе дурачимся. Всегда смеемся. Не знаю, слышал ли я когда-нибудь смех ее отца. Я думаю, что это все. Просто для нее это слово означает «мужчина, который любит меня, заботится обо мне, и мы играем вместе».
- Она называет тебя Папочкой в постели?
Сайрус разралился смехом. Он не хотел. Просто сорвалось.
- Что? - Спросила Нора. - Странная реакция.
- Ничего.
- Что-то, - продолжила она. - Давай. Рассказывай. Если поможет... я раньше называла Сорена Папочкой во время секса.
Ему следовало сказать: «Мне не нужно это слышать, Нора». Он сказал: - Правда?
- Одна из тех фантазий, которые ты думаешь, что хочешь воплотить в жизнь, а потом ты это делаешь, и это настолько интенсивно и неловко, что ты едва можешь с этим справиться.
- Ты не справилась?
- Я плакала, - ответила она. - Это было... - она остановилась и выдохнула. - Интенсивно. Ярко и унижающе. И сексуально. Тут БДСМ и становится сложным. Ты ненавидишь это и любишь одновременно.
- Звучит насыщенно, - ответил Сайрус. – Может, слишком для меня.
- Все нормально. У Паулины может не быть фетиша на папочку. Вот почему я спросила, делает ли она это в постели. «Трахни меня сильнее, папочка» — это немного другой сценарий, чем «Передай кетчуп, папочка».
Сайрусу потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это. Наконец он ответил:
- Я не знаю.
- Знаешь что?
- Мы... - Он потратил еще несколько секунд, пытаясь понять, сможет ли он сказать то, что хотел сказать. Если бы он сказал то, что хотел сказать. Потом он просто сказал это. - У нас никогда не было секса.
Глаза Норы едва не вывалились из орбит.
- Ты серьезно?
- Мы ждем брачной ночи.
- Святая... Я знала, что она католичка, но это... это слишком по-католически.
Сайрус опустила голову и покачал ею.
- Это ты мне говоришь, Госпожа.
- О Боже, бедняжка.
- Нет, нет. - Он поднял голову и выдохнул. - Это я предложил.
- Ты был под кайфом?
- Любовь, - ответил он. - Чертова глупая любовь.
- Это был второй вариант.
- Я хотел, чтобы она знала, что я занимаюсь этим ради нее, а не использую ее для секса. Знаешь, как и с любой другой женщиной в моей жизни с шестнадцати лет.
- Значит, предложение подождать, пока вы поженитесь, было романтическим жестом?
- Верно.
- Сколько вы с Паулиной встречаетесь?
- Два года.
- Значит, у тебя не было секса...
- Больше двух лет.
Нора прижала пальцы обеих рук к вискам, как будто ее голова вот-вот взорвется, и ей нужно было сдержать взрыв.