- Сеньорита Анжелика! Вы в порядке? Мой Бог! Я вас чуть не сбил!
- Ддда. Простите. Я в порядке…Все хорошо…
Я перевела взгляд на Веласке. Он был ниже меня ростом и запыхался. Еще бы сбить дочку мэра, которого даже после его смерти любили и уважали в Сан-Лоренцо.
- Я вас не заметил, вы выскочили на дорогу.
Мужчина вышел из машины. Высокий, на две головы выше меня, и я чуть не застонала вслух, увидев на нем длинную черную сутану католического священника. Как будто в этот момент меня столкнули в гроб и захлопнули крышку. Можно подумать это остановило мои сумасшедшие мысли…Дышать все равно нечем. И я не могу поднять на него глаза, потому что мне кажется, что если посмотрю, то не смогу отвести взгляд. Не смогу вообще ничего сказать.
- Как вы, сеньорита?
Его голос заставил все мое тело покрыться мурашками. Низкий, бархатный.
- Спасибо…все в порядке. Я… я просто хотела прогуляться.
- Под колеса машины? – усмехнулся падре и лучше бы он этого не делал, потому что у меня дух захватило от его улыбки. В горле так пересохло, что казалось язык прилип к небу.
- Сеньорита Анжелика — это падре Чезаре. Наш новый священник. Он попал в ужасную аварию возле моста. Его дьяк и служка мертвы. Послезавтра их похоронят на кладбище Сан-Лоренцо.
- Мне очень жаль, падре.
Выдавила я и почувствовала себя идиоткой и совершенно мокрой курицей. Вода буквально стекала по мне ручьями.
- Неисповедимы пути Господни…я буду молиться за их души.
Подняла на него взгляд и снова ощутила, как дыхание остановилось. Его глаза…на них невозможно смотреть спокойно. Они настолько голубые, что мне не верится, что у человека могут быть такие глаза. В них плещется вселенная. Они настолько глубокие…они похожи на две бездны, утягивающие меня в пучину сумасшествия.
- Вы полностью промокли. Вот держите мой жакет. Потом занесете.
Но я совершенно не слышу Веласке. Я смотрю на мокрое лицо священника, на его мокрые ресницы, на капли дождя на чувственных, полных губах. Боже! Это ужасно…Я не должна на него так смотреть. Это же…это же такое зверское богохульство. Но он слишком красив…человек не может быть настолько красивым. Так не бывает. Это невозможно. Взгляд упал на его руки, в которых переплетены четки, на длинные пальцы. Судорожно сглотнула и выдохнула.
Позволила Веласке набросить мне на плечи жакет.
- Доброй ночи, сеньорита Анжелика.
- Доброй ночи, дон Веласке, падре…
Я пошла в сторону дома, чувствуя, как дрожат колени, и я совершенно не чувствую холода. Сумасшествие какое-то. Забежала к себе в комнату и облокотилась о дверь, тяжело дыша. По коже бегут мурашки. Табунами. И внизу живота такой трепет, как будто там порхает ворох бабочек с крылышками лезвиями и режут меня до крови. Мне кажется, именно так ощущают себя наркоманы, когда им впрыскивают в вену опиум. Я как будто отравилась. У меня голова кружится.
Священник! Господи! Помилуй меня! Зачем священнику быть ТАКИМ? Священнику, который никогда не посмотрит на женщину…
В дверь постучали и я вздрогнула.
- Лика! Займись цветами! Скоро будут гости!
Я совершенно забыла про цветы!
- Да, мама…
Падре Чезаре…Чезаре…Ему идет это невероятное имя.
Глава 4
Я стояла на ярмарочной площади Сан-Лоренцо, пытаясь справиться с волнением. Праздничная атмосфера витала в воздухе: пахло жареным мясом и свежей выпечкой, повсюду были слышны смех и разговоры. Люди сновали между лотками, пробуя угощения и покупая сувениры. Я готовилась к выступлению на импровизированной сцене – деревянной платформе, на которой мне предстояло спеть. Сердце бешено колотилось, и в голове звучала лишь одна мысль: "Ты сможешь, Анжелика".