Лейла то ли кричала, то ли умоляла на непонятном ему иностранном языке, хотя каким-то образом смысл ее слов доходил до Перони. Она говорит на курдском? Эти полузападные, полувосточные модуляции хорошо знакомы ему по работе с иммигрантами, живущими на улицах.
Голова кружилась и болела, однако Перони понимал, что она повторяет одно и то же слово.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Худенькая темная фигурка танцует на легких ножках в мрачном зале, умоляя пощадить ее. Она обращается к невидимому незнакомцу, в то время как здоровенный коп, обязанный защищать девочку, свернулся в клубок и стонет от боли на каменном полу, словно побитый ребенок.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Он попробовал встать, однако на него вновь обрушился тяжелый удар пистолетом. А за ним поток всяческих оскорблений.
Лейла пронзительно закричала. Ее крик мог просочиться сквозь открытый глаз купола и улететь в морозную римскую ночь.
— Нет, нет, нет, нет!
Вдруг Перони осенило. Беспощадная ясность еще больше усилила страдания. Она не просит пощадить ее, а умоляет преступника сохранить ему жизнь. Девочка пытается заключить с невидимым монстром сделку.
— Не трать зря слов, Лейла, — простонал он сквозь окровавленные губы. — Беги. Пусть придурок повеселится.
И тут мир пришел в движение. Сильная рука твердо схватила его за воротник пальто и пихнула к стене, куда падал лунный свет.
Крепкий мужик, подумал Джанни Перони. Кидает такой большой груз, словно мешок с картошкой.
Перед ним возникло странное лицо человека примерно одного с ним возраста. Чисто выбритое, красивое, с несколько заостренными чертами, напряженное и лишенное всяких эмоций. Такие лица не встречаются у прирожденных убийц. Он носит очки и скорее похож на врача или ученого. Возможно, виноват серебристый лунный свет, только кожа незнакомца, кажется, имеет какой-то необычный оттенок. Что-то в его взгляде и твердой линии рта говорило Перони о необходимости выслушать этого человека. Да и дуло пистолета, прижатое к виску, подтверждало эту необходимость.
— Отпусти ее, — настаивал Перони.
Его буравил холодный, пронизывающий насквозь взгляд незнакомца.
— Кто тебе эта курдянка?
— Ребенок есть ребенок, — ответил Перони, вновь ощущая во рту теплую струйку крови.
Человек молчал. Перони не знал, что его ждет — избавление или смерть. Сильные руки опять схватили полицейского и прижали к стене.
— Не сопротивляйся, иначе будет больно.
Незнакомец помахал перед лицом Перони каким-то знакомым предметом: две пары пластиковых наручников, которые полицейские берегут для особых случаев.
— Да, да, — пробормотал Перони и протянул ему руки, сжав ладони вместе, как они делали во время тренировок. Края наручников врезались в кожу.
— Теперь ты, — проговорил американец, тыча пальцем в Лейлу.
Она покорно вытянула руки.
Он кивнул:
— Умная девчонка. Хочешь совет? Кончай воровать, иначе попадешь в большую беду.
Он надел ей пластик гораздо более осторожно. Потом вновь толкнул Перони, подтащил его вплотную к девочке, вынул еще одни наручники, пристегнул пленников друг к другу и приковал к железной стойке, поддерживающей перила алтаря. Теперь они практически не могли сдвинуться с места. В довершение всего американец сунул руку в карман полицейского, вынул мобильник, бросил его на пол и растоптал ногой на мелкие кусочки.
— Когда-то я работал с курдами, — промолвил он довольно уныло. — Они называют тебя братом, дают все, что хочешь, и готовы умереть за тебя. Но однажды видят, что у тебя есть деньги. Тогда они приходят ночью, перерезают тебе горло и тратят твои бабки на покупку нового видеомагнитофона. Знаешь почему?
Перони вздохнул:
— Я полицейский, мистер. Дежурю на улицах и стараюсь, чтобы такие люди, как ты, сидели в тюрьме.
— Я объясню тебе, почему так происходит. Мы сами научили их. Подумай об этом, когда она опять что-нибудь украдет.
— Да, — с горечью в голосе отвечал Перони. — В наши дни никто ни за что не несет никакой ответственности.
Он боялся, что его вот-вот вырвет. Или он потеряет сознание. А может, случится и то и другое. В обратном порядке.
— Полагаю, — продолжил он, — это не ты порезал женщину в Пантеоне прошлой ночью. Просто кто-то другой в твоей шкуре.
Человек опустил пистолет.
— Знаешь, а ты, возможно, прав.
Американец вынул небольшой фонарик и направил его луч на лицо Перони. Затем взял бумажник, открыл его и достал две старые, потертые фотографии. На них группа людей, находящихся в пустыне. Одеты в военную форму, на глазах солнцезащитные очки. Вид довольно бравый. Позируют на фоне джипов, которые так нравятся американцам.