— Чем же ты перед ним провинился, раб Божий Димитрий?
— Барин наш покойный при жизни до лошадок был большой любитель. По праздникам запряжет лучших рысаков и по деревне бахвалится, какие у него кони баские, да девок деревенских катает. Раз, под Рождество загнал он своего лучшего жеребца насмерть, да на дороге и бросил… Ой-й-е.… А, морозы тогда были страшные, и я крепко оголодал. Да жеребца того брошенного и ободрал. Сколь осилил, мясца к себе в лачугу перенес. С голода поел, да впрок заморозил. … А отец Феодор узнал и забранился. Дескать, коней только бусурмане едят, да еще и в пост…. Ой-й!
Про отца Феодора мы со старцем Ипатием были наслышаны весьма. Много по селу о нем разговоров ходило. Как старший сын приходского священника, он «унаследовал» должность отца, получив грамоту на священничество без необходимого экзамена. Абсолютно неграмотный, службу в храме отец Федор служил по памяти. Положит перед собой Требник, а сам несет всякую ахинею: «А-а-а-а-а-ля - ля…. Господи, помилуй…. Бу-бу-бу-бу…. Подай, Господи». Вся его семья «служила» с ним у Престола: средний брат диаконом, младший дьячком, племянник пономарем, сын малолетний чтецом. Никто из них ни отличался ни усердием в молитве, ни нравственным поведением. Самого настоятеля несколько раз заставали в непотребном состоянии у сердечной подруги - разбитной солдатки. На все убедительные попытки вернуть попа в нравственные рамки поведения, отец Феодор отвечал: «Зачем же мне тогда Бог ЕГО дал?», имея ввиду свою крепкую мужскую силу. Как-то слух о звягинском настоятеле дошел до архиерея и позорящего все духовное сословие попа отправили в курский Божедомский монастырь «на исправление по случаю невоздержания». Настоятелем вместо отца Феодора назначили новорукоположенного тогда же священника Ипатия.
— Скажите, отцы, такие как Савка Ларивонов, в рай попадут? …. Если эти нелюди будут в раю, тогда мне и рая не надо. Я даже в Горнем мире встречаться с такими «святыми» не хочу.
—Это в тебе гордость говорит. Христианину же свою гордыню перед людьми и Богом выставлять не должно. Нам подобает людей любить, а не страсти в себе разжигать.
—Скажите мне, отцы, а откуда в человеке зарождаются страсти? Разве я по своей воле наполнил душу гордостью, злыми помыслами, отчаянием? Неужели я сам хотел страдать от страстей, подчиняться и служить им? …. Если вымя коровы наполнено молоком, она не может дать ни взвара, ни сбитня, ни браги…. Так и душа моя, наполнившаяся против моей воли злобой и гордыней, уже не способна содеять любовь….. За то и страдаю….
—Всякая душа от природы христианка. Это мы своей неправедной жизнью пресыщаем ее непотребными желаниями.
—Моя душа с детства была преисполнена желанием жить по правде. И до сих пор я всем сердцем справедливость и в себе, и в людях видеть хочу. И говорю всегда то, что вижу и так, как думаю. Вы можете принимать это как самочиние и гордыню…. Спаситель сказал людям: «блаженны, жаждущие правды». А я жажду правды, очень жажду, потому и других по истине сужу. За то и пострадать готов.
—Не можно принимать на себя дерзость судить поступки человека. Мы с тобой даже своего собственного сердца уразуметь не можем. Только Создатель наш знает, кому наследовать рай, а кому и огненное озеро.
— Горько, что в аду поравняются и те, кто на земле страдал, и те, кто их обижал. Обидно мне будет гореть вместе с теми, кто меня гнал, злословил, последний кус хлеба отымал.
— Только Господь определяет меру греховности человека. Может, уже сегодня ты окажешься в райских кущах со Спасителем?
— Нет, отче. Живущий блудно, пойдет туда, где людно. Разве может человек войти в рай со страстями: отчаянием, маловерием, гордостью, унынием? А?
— Святые отцы учат, что нет, не может.
— Вот и мне с моими страстями полагается идти в преисподнюю. Из одного ада – временного земного, да в другой – теперь уже вечный. Ибо «Бог не хотяй беззакония». Скажите, отцы, что же я такого в жизни совершил, что на мою долю два ада выпало? За что?
— Рано ты себя на вечные мучения обрекаешь. У Господа Суд нелицеприятный, но справедливый. Вспомни, кто первым с Ним в рай вошел? Тит – разбойник жуткий. Который ни разу в жизни ни исповедовался, ни причащался, ни в храм не входил. А лишь убивал, насиловал, да грабил. А ему суждено было первому из потомков Адама вернуться в Небесную Обитель.
— Ему это было определено сверху…..