– Назад! – услышал я пронзительный женский голос за спиной и собаки как по команде остановились, а затем быстро бросились назад, под защиту таинственного всадника. Я попытался повернуть голову, чтобы рассмотреть незнакомого заступника, но на лицо мне опустилась тряпица с резким едким запахом. От неожиданности я дернулся, пытаясь освободиться от нового посягательства на мою неприкосновенность, но резко вздохнув, почувствовал, как в голове у меня все поплыло, и стал мягко «отключаться» от происходящих удивительных процессов. Последнее, что я увидел – приближающегося ко мне спешившегося наездника.
Очнувшись в полутьме крохотного помещения, я обнаружил себя лежащим на прохладном земляном полу. Слегка приподняв голову, сделал попытку оглядеться, насколько это было возможно в мрачной обстановке незнакомой комнаты. Справа от меня стоял деревянный топчан с матрацем, покрытым лоскутным полуодеялом. За ним грубый дощатый стол с пеньками вместо стульев. Все пространство слева занимала огромная русская печь с непонятными деревянными пристройками. Окон в помещении не было, лишь за печкой находилось небольшое отверстие, через которое падал косой луч солнечного света, скудно освещая убогую лачугу. На художественные декорации комната почему-то была совершенно не похожа. Слишком все выглядело натурально в бытовом плане. К тому же в комнате непринужденно по-деревенски пахло травами, печным дымом и растительным маслом. Это обстоятельство меня немного успокоило, как и иконостас в правом углу от стола, представленный несколькими закопченными иконами различных размеров.
– Ну, слава Богу, среди православных нахожусь, - подумал я и попытался встать. Правое колено отдалось резкой болью, и я неожиданно громко вскрикнул. В святом углу раздался легкий шорох и движение. Оказывается, у икон на коленях стоял человек, которого я поначалу не заметил. Молящийся поднялся на ноги и обернулся. Это была девушка, чуть выше среднего роста, с большими широко распахнутыми глазами и открытым приветливым лицом. В красивом вышитом узорами сарафане с передником и белом головном платочке.
– Како веруеши? – вместо приветствия мягким приятным голосом поинтересовалась незнакомка. Я был настроен совсем на другую тему разговора, но послушно прочитал:
– Верую во единого Бога Отца, Творца Небу и земли, Вседержителя, видимым же всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век, Света от Света, Бога истина от Бога Истина, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша... – я дочитал Символ веры до конца, растерянно сбиваясь от непонятно откуда взявшегося смущения. Девушка внимательно дослушала меня и улыбнулась:
– Слава Богу, Христов будешь, – она перекрестилась, и я отметил про себя, что знак креста девушка положила с моей точки зрения «неправильно» - двуперстным знамением. Поклонившись в сторону икон, незнакомка достала что-то из-за занавески у святого угла. Склонилась ко мне:
– Давай ногу посмотрю.
Но физическое состояние в данный момент меня абсолютно не тревожило. Важнее было понять, что со мной произошло и где я нахожусь.
– Где я?
– У меня… Дома.
Простодушный ответ девушки пришелся бы мне по душе, если бы я знал, где именно находится ее «дом».
– А ты кто? - Я постарался произнести вопрос как можно мягче. Обидеть хозяйку с первых минут общения вовсе не хотелось. Но девушка видно тоже признала во мне незнакомца и охотно пояснила:
– Нюрка я Карпова, травница.
– Скажи мне, Анна, а где это я?
– В Здобниковой.
– В Здобниковой?
Я категорически ничего не понимал. Свора, благообразный разбойник, травница в убогой лачуге. Если она сейчас в Здобниковой, то я тогда где нахожусь, и почему лежу в этой лачуге? Проживший большую часть своей жизни в селе, я не узнавал ни дома, ни хозяйки. Но я хорошо помнил грибную охоту, стаю собак, падение с ветлы, резкий усыпляющий запах. Может это воздействие снотворного препарата вызвало фантастические галлюцинации. Я ущипнул себя за бедро. Оно рефлекторно отозвалось на боль. Вроде бы не сплю, и пока еще здраво мыслю. Но ничего не понимаю.