— Ты не прав, Димитрий. По словам наших святых праведников, человек выбирает свой путь в жизни сам. И потому церковь учит, что судьбы нет.
— Как же нет? Ты вспомни, отец, пророчества Иезекииля, Даниила, Иеремии, Наума, святого апостола Иоанна Богослова? В Святом Писании, у пророка Исайи за много лет до рождения Иисуса, было предсказано о Его последних днях: «и к злодеям причтен будет»? Разве эти слова не были явлены по отношению к Титу по воле свыше?
— Пророкам были даны особые откровения Божии. И сказано ведь было не о конкретном лице. Тот самый разбойник Тит мог вести честную жизнь, а вместо него на Кресте был бы распят кто-то иной.
— И честный Тит в рай бы не вошел?
— На все воля Божия.
—Иначе говоря – судьба?….
— Святитель Иоанн Златоуст заповедал, что: «учение о судьбе посеяно дьяволом». И человек выбирает дорогу в жизни сам.
— И что же я САМ в своей жизни выбрал? Нищету, голод, побои, гонения, страдания, недуги? Это все выбрал я себе сам? Я разве хотел быть больным, жить в лесу без семьи или умирать сейчас как собака, на дороге в пыли?
—Спаситель говорил: «Без воли Моей и волос с головы не упадет». Видать, во всей твоей жизни есть провидение и воля Божия.
— В чем меня будет судить Господь на Страшном суде, если в моей жизни нет моей воли? Осуждать в том, чего я не хотел совершать, и что со мной произошло, наперекор моему желанию?
—В жизни тебе даны были определенные обстоятельства, которые необходимо было преодолеть. За них и спросится.
— Так если уже от рождения человеку определены условия его жизни, для чего же тогда молиться, ходить в церковь?
— В храме и в молитве должно славить Бога. «Всякое дыхание, да хвалит Господа» - поется в давидовом псалме.
— А я в последнее время только и читал не переставая: «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу». Всегда и везде. И утром, и вечером, и когда били, и когда голодал, и когда болел, и когда отовсюду гнали.
—Похвально. Потому Бог тебя и не оставил. В день Успения Его Пречистой Матери служители престола были посланы к тебе со Святыми Дарами. Чтобы совершить твое великое Таинство соединения со Господом, и возвестить, что Спаситель даровал тебе прощение на пути к жизни вечной.
Митяй вновь заплакал. Но в этих слезах ощущалось облегчение его измучившейся души.
— Спаси вас Господь, отцы. Так страшно умирать с тяжелым сердцем и греховными муками. Если бы вы только знали, сколь у меня скопилось грехов. Все нутро мне повыели….
Я дал знак скучившимся неподалеку зевакам отойти подальше. Все отошли подальше, оставив старика Митяя наедине с духовником, предоставляя несчастному последнюю возможность очистить душу на таинстве исповеди. Женщины присели на взгорке, каждая по своему сопереживая судьбе старика Митяя. Посматривая на меня, селянки периодически подносили концы платков к краешкам глаз, «промокая» сухие веки.
«Если бы сейчас Митяй вернулся к жизни, люди бы опять поступили с ним, как и раньше», - подумал я про случайных свидетелей сегодняшних страданий Бусурманина. И поймал себя на мысли: «А как бы я поступил на их месте? Приютил бы несчастного старика, обиходил бы? Что я, как приходской священник, знаю о жизни остальных прихожан? Сколько у нас в селе таких «митяев» - людей с тяжелой жизненной судьбой?».
Было очень стыдно и мерзко за свое недостойное пастырское поведение. И когда отец Ипатий, окончив исповедовать нищего, пригласил меня помочь ему причастить умирающего, я охотно приступил к Великому Таинству с чувством исполнения своего последнего долга перед несчастным стариком. Принимая Святые Дары, Митяй громко и четко произнес собственное имя, просветлел уголками гноящихся иссеня-чугунных глаз, и затих.
Отец Ипатий принялся вычитывать по покойному «отходную» – канон на исход души. Каждое слово молитвы отдавало болью в сердце, вызывая сопереживание и к усопшему рабу Божьему Митяю, и к голосящим «в причет» за моей спиной крестьянкам, и ко всем страждущим, больным и обездоленным в этом мире. Я впервые в жизни сопереживал ко всем известным и неизвестным мне людям на земле. Даже мирный и спокойный голос духовника, возносящего прошение за душу новопреставленного Димитрия, не мог успокоить мою растревоженную совесть.
— Найди старосту Симеона, – обратился отец Ипатий к деревенскому мальчишке, – пусть приготовят гроб для покойного и поставят тело в храме. И пусть начинают читать Евангелие. Я когда вернусь – отслужу литию. А, вы, – духовник обернулся к женщинам, – помогите старосте совершить омовение тела и приготовить поминки.
Я очень удивился, что по покойному старику настоятель приказал читать Евангелие, как по церковнослужителю. Памятуя, что обычно по мирянам читается Псалтырь, я хотел было справиться у отца Ипатия о причинах его необычного решения. Но в голове вдруг явно услышал хриплый голос умирающего нищего: