— Заправишься? — спросил он, заглядывая в кабину.
— Я в порядке, — ответил Гундерсон. — А ты как, Трэйси?
Пильстон говорила по радио с диспетчером и лишь отрицательно махнула рукой.
— Хэнли забронировал вам номера в отеле у аэропорта, — сказал Трюйт. — А я возьму такси и поеду в город.
Гундерсон сделал последний разворот и вывел самолет на полосу.
— Заправимся и будем в отеле наготове, — ответил он.
— Годится, — сказал Трюйт.
Весь полет его что-то беспокоило, но он никак не мог понять что. Дик часами пытался вспомнить обстановку в кабинете Хикмэна, но, несмотря на все старания, не мог вспомнить все. Откинувшись в кресло, он теребил пристяжной ремень и ждал, когда же «Гольфстрим» сядет.
Спустя десять минут Трюйт уже сидел в такси и ехал через опустевшие улицы к «Савою». Машина как раз проезжала вокзал Паддингтон, когда его осенило.
Оверхольт собирался поспать в кабинете на диванчике. Победа, второе или третье место — что-нибудь случится в ближайшие сорок восемь часов. Было уже десять вечера, когда ему снова позвонил президент.
— Ваши ребята облажались, — сказал президент. — В поезде ничего не было.
— Невозможно, — ответил Оверхольт. — Я не первый год работаю с «Корпорацией». Они не ошибаются. Метеорит был в поезде. Видимо, его снова перебазировали.
— Ну, значит, он где-то в Англии, неизвестно где, — сказал президент.
— Кабрильо сейчас уже в Лондоне, — сказал Оверхольт. — Работает по поводу пропавшей бомбы.
— Лэнгстон, тебе бы лучше взять ситуацию под контроль, и как можно скорее. Иначе пора задуматься, как жить на пенсию.
— Да, сэр, — ответил Оверхольт.
Телефон умолк.
— Мы отслеживаем метеорит, — устало ответил Оверхольту Хэнли. — Он перемещается по шоссе к югу от Бирмингема. Мы будем у Лондона утром, тогда и сможем высадить оперативников и начать поиск.
— Хорошо бы, — сказал Оверхольт. — Мне тут уже задницу поджаривают. Как положение дел с поиском бомбы?
— Кабрильо и его команда планируют установить точное местоположение утром, а затем вызвать на подмогу MI-5.
— Я буду ночевать в кабинете. Позвони, если что-то изменится.
— Обязательно, — ответил Хэнли.
Дик Трюйт взял на стойке ключ от номера и дал чаевые швейцару, чтобы тот отнес его сумку. Пошел по коридору к номеру Кабрильо и тихо постучал в дверь. Открыл Мидоуз.
— Легок на помине, — сказал он, отходя в сторону и пропуская Трюйта внутрь. Тот вошел. На столе стояли тарелки с недоеденной едой вперемежку с листами бумаги и папками.
— Доброе утро, босс, — сказал Трюйт Хуану, подошел к теле
фону и заказал в номер «Кока-колу» и двойной сэндвич. Вернувшись к столу, опустился в кресло.
— Хальперт выяснил, что это за военный, фотографию которого ты нашел, — сказал Кабрильо. — Но мы пока не поняли, как он связан с Хикмэном.
— Он его сын, — коротко ответил Трюйт.
— Вот черт! — выпалил Сэн. — Тогда это многое объясняет.
— Наверняка, — продолжал Трюйт. — Когда я был в кабинете Хикмэна, в моей памяти отложилось нечто странное, но я не успел разглядеть все поподробнее, поскольку хозяин неожиданно вернулся. На полке рядом со столом стояла пара детских ботиночек, в бронзе.
— Странно, — сказал Кабрильо. — Ничего не известно о том, чтобы у Хикмэна были дети.
— Да, — согласился Трюйт. — Но на ботиночках висел солдатский жетон.
— Ты не успел его прочитать? — тут же спросил Сэн, отслуживший в свое время в морской пехоте.
— Нет, но, думаю, это сможет сделать кто-нибудь из полиции Лас-Вегаса. Вопрос в том, зачем Хикмэну чужой солдатский жетон?
— Только если он принадлежал очень близкому человеку. — сказал Мидоуз. — И этот человек мертв.
— Позвоню Оверхольту и попрошу его, чтобы полиция Лас- Вегаса это проверила, — сказал Кабрильо. — А вы отдохните. Чувствую, завтра будет горячий денек.
Мидоуз и Сэн вышли из номера, но Трюйт остался.
— Я поспал на борту «Гольфстрима», босс, — сказал он. — Почему бы вам не дать мне адрес, и я проведу небольшую ночную разведку.
Кабрильо кивнул и выдал Трюйту всю информацию.
— Собираемся здесь в восемь утра, Дик, — сказал он. — А потом прибудут и остальные.
Трюйт кивнул и пошел в номер, чтобы переодеться. Через пять минут он уже спускался в вестибюль на лифте.