Резиденция шамана могла бы, наверно, порадовать любого грабителя. Имелись тут золотые и серебряные украшения, монеты, толстые книги в кожаных переплетах с обложками, обрамлёнными металлом, огранённые драгоценные камни, кости и травы, хранящиеся отдельно и явно имеющие отношения к магии – от них словно веяло силой на уровне ощущений. Последние, кстати, возможно стоили больше, чем всё остальное вместе взятое.
Но моей добычей, кроме небольшого мешочка с драгоценными камнями, стали следующие предметы: топор – средних размеров, добротный; пила – тоже небольшая; лопата – полуштыковой-полусовковый вариант; толстый войлочный коврик; большое и тёплое одеяло; соли килограммов пять; крупа - что-то наподобие перловой; хлеб - чёрный, ноздреватый… и просто чудесный! Как же я по нему соскучился! Вот что стало для меня настоящими сокровищами!
Ещё, поборовшись с внутренним хомяком и безнадёжно проиграв ему схватку, я прихватил котел литров семи объёмом. Он был толстоват и тяжеловат, а я и так неслабо нагрузился, но оставить такую полезную в хозяйстве вещь оказалось выше моих сил. А для золотых украшений… места не нашлось. Так меняются приоритеты после пары недель, проведённых в дикой местности с минимумом снаряжения.
Тело седовласого я завернул в один из ковров, найденных в особняке. И со всем уважением похоронил в лесу за алтарём, воткнув древко его посоха в качестве надгробья. Оставить тело гоблина на поживу падальщикам у меня и мысли не возникло – он храбро бился… и он на меня не нападал, это я на него напал из страха… Так я пытался объяснить себе странное чувство уважения, возникшее у меня к этому гоблину. Я даже обыскивать его не стал – просто чувствовал, что так будет правильно.
Телосложением, кстати, седоволосый обладал плотным, даже немного грузным. Росту в нём было не меньше, чем во мне, а пара белых шрамов на лице и грива белоснежных волос, спускающаяся почти до пояса, придавали ему брутальности, нижняя челюсть у него была гораздо шире, чем у первого гоблина… В общем, эдакий индейский вождь, только зеленокожий…
Поработав могильщиком, я не стал более задерживаться. Кто знает, когда сюда снова нагрянут гости - судя по тому, что я видел, они тут бывают регулярно, и мне стоит убраться как можно дальше до их следующего визита.
***
Я шёл сквозь величественный лиственный лес. Осинки и берёзки, милые сердцу любого русского, здесь сменили огромные тенистые вязы. Деревья стояли не слишком плотно, но их густые кроны широко раскидывались и сплетались меж собой, образуя сплошной потолок из веток и листвы. Ещё тут часто попадались те самые не опознанные мной деревья с угольно чёрной корой и неправдоподобно крепкими листьями. Необычности им добавляло то, что ветки их были абсолютно прямыми, словно неумелый ребёнок решил использовать линейку, рисуя дерево.
Где-то неподалёку, лениво перекатывая волны, шумело море. Я старался не отдаляться далеко от берега, чтобы не терять ориентир. В руках я вертел амулет, снятый с первого гоблина, – носить на шее его я не стал, но вот вертеть в руках его мне нравилось – гладкая отполированная кость, замысловатые изгибы растительного узора… приятно было касаться его пальцами.
Внезапно амулет нагрелся - как при смерти шамана. Это насторожило меня, но внимание я сконцентрировал не на амулете, а на окружающем меня пространстве. Что произошло или что может вызывать реакцию амулета? Именно эта настороженность и спасла мне жизнь.
Я присматривался и прислушивался. Шаги мои стали более осторожными и пружинистыми. И на очередном шаге я с силой оттолкнулся ногой, на которую переносил вес, и отпрыгнул в сторону. Может быть что-то услышал - где-то на грани восприятия, или может быть подсказало какое-то иное шестое чувство, не берусь сейчас утверждать, слишком быстро всё происходило. Вот я прыгаю в сторону, а на мое место тут же падает зверь!
Он был похож на тигра, но без полос, шкура черного цвета, тело короче и выше на лапах. Эдакая черная рысь, только с маленькими ушами без кисточек и весом килограммов триста. А морда всё же тигриная, вот только клыки ей, похоже, достались от его саблезубого варианта. Всё это я успел разглядеть за секунду, укрываясь за стволом ближайшего дерева и одновременно пытаясь избавится от лямок тяжелого рюкзака.
Зверю хватило какого-то мгновения, чтобы понять, что его прыжок не достиг успеха, и найти куда делась прыткая добыча. И броситься в новую атаку. Мне за это же время удалось избавиться от рюкзака и перехватить копьё поудобней.