Апогей бурных успехов папы пришелся на конец его жизни. Перед кончиной он испытал еще большое удовлетворение, заставив наконец короля неаполитанского отречься от тех владений, которые святой отец с такой неистовой страстью хотел передать своему сыну.
Он умер вскоре после этого события от апоплексического удара.
По словам историков Инфессуры и других, его врач, пытаясь пробудить в нем жизненные силы, прибегнул к преступному средству – впустил в жилы умирающего кровь трех мальчиков. Папа знал об убийстве этих мальчиков, и согласился на это.
Что ж, мы считаем, что он был вполне способен на такой поступок!
АЛЕКСАНДР ШЕСТОЙ.
Борджиа!.. Имя, которое стало синонимом всех пороков. А между тем немногим известны все злодеяния этого сущего дьявола на земле. Мать его, урожденная Иоанна Борджиа (родословную которой некоторые историки вели от арагонских королей), супруга некого Готфрида Лензоло, находилась в длительной связи со своим братом Альфонсо Борджиа, восседавшим на троне апостолов под именем Каликста третьего.
Родриго явился плодом их преступной связи; этот факт был настолько очевиден, что Готфрид Лензоло развелся с женой, отказался признать ребенка, и, таким образом, Родриго унаследовал имя матери и своего фактического отца.
Уже в раннем возрасте он отличался недюжинными способностями и необузданностью нрава. Изучив юриспруденцию, он в короткий срок снискал себе репутацию на редкость красноречивого адвоката, специализировавшегося на темных и грязных делах. Очень скоро он стал тяготиться своей профессией, обязывающей его обуздывать себя, и в один прекрасный день променял тогу адвоката на военный мундир. Теперь уже ничто не мешало ему дать волю своим низменным инстинктам.
В те времена у него была связь с одной испанкой; эта вдова, на редкость хороша собой, была, правда, намного старше его и имела двух дочерей. Соблазнив мать, Родриго растлил ее детей, привив им любовь к чувственным наслаждениям. Когда мать умерла, он заточил старшую дочь в монастырь, сохранив для себя младшую, более красивую. Она родила ему пятерых детей, из которых в живых остались Франческо, Цезарь, Лукреция и Джифрид.
В течение семи лет слава о веселой и распутной жизни Родриго гремела по всей Испании, и это немало способствовало тому, что его отец и дядя Альфонсо Борджиа был избран папой.
Достопочтенный первосвященник горячо любил юношу.
Как только его увенчали тиарой, он сразу вызвал Родриго к себе; по его настоянию молодой человек сбросил мундир и надел сутану. Естественно, что с помощью высокого покровителя Родриго Борджиа быстро сделал церковную карьеру. Уже через несколько лет он получил сан архиепископа Валенсии. После его прибытия в Рим папа пожало вал ему бенефиций, что давало двенадцать тысяч экю годового дохода.
Эта сумма вместе с тридцатью тысячами дукатов ренты от родовых поместий позволила Родриго вести жизнь знатного вельможи.
Считая, что соблюдение внешних приличий необходимо для завершения его честолюбивых замыслов, Родриго не взял с собой свою возлюбленную в Рим, а поселил в Венеции, время от времени навещая ее там.
Получив архиепископство в Валенсии, Родриго был освобожден от непосредственного управления своей епархией. Каликст третий неотлучно держал его при себе, ибо любовь, которую папа питал к своему незаконному сыну, отнюдь не была только отцовской. Тем не менее внешняя строгость поведения и лицемерная маска благочестия очень быстро создали Родриго репутацию святого человека. Лишь очень немногие догадывались о подлинном характере связи его со святым отцом. Вскоре папа назначил Родриго вице-канцлером церкви и кардиналом-диаконом святого Николая с пенсией в двадцать восемь тысяч золотых экю.
С этого момента все помыслы Родриго были направлены к одной лишь цели: проложить себе путь к апостольскому трону. Он стал вести образ жизни подлинного отшельника, как сообщает Морис Лашатр: на людях появлялся всегда скрестив руки на груди, со взором, потупленным ниц, говорил проникновенно и важно, усердно посещал церкви, больницы, богоугодные заведения, раздавал щедро милостыню, объявил, что имущество свое завещает беднякам. Он проявлял глубокое презрение к богатству, ревностную любовь к религии и нравственности. И римский народ, хотя его столетиями обманывали священнослужители, и на этот раз позволил одурачить себя.
Родриго прозвали Соломоном за мудрость, Иовом – за терпимость и Моисеем – за верность закону божьему.
Продолжая неутомимо трудиться на своем посту, Родриго Борджиа никогда не пропускал заседаний святой коллегии, усердно завоевывая симпатии своих коллег и выказывая необычайное смирение и благожелательность к людям – те качества, которые у него как раз полностью отсутствовали. В меру важный и в то же время простой, серьезный и шутливый, он привлек на свою сторону многих кардиналов, послов и итальянских сеньоров, толпившихся возле престола святого отца. Умея удивительно ловко скрывать свои страсти под маской полного бесстрастия, он упорно и продуманно шел к осуществлению заветной цели.
Дурача таким образом доверчивых людей, он в то же время вел переписку со своей возлюбленной и в письмах сам раскрывал мотивы, побудившие его разыгрывать описанную выше комедию:
«Роза, возлюбленная моя, следуй моему примеру: живи целомудренно в ожидании того дня, когда у меня появится возможность снова слиться с тобой в бесконечном блаженстве. Пусть ничьи уста не осквернят твоих прелестей, и ни одна рука не дерзнет сорвать покров с тела, которое принадлежит мне одному. Еще немного терпения – и тот, кто слывет моим дядюшкой, оставит мне в наследство трон святого Петра. Все придет со временем и своим чередом. А пока прояви величайшую заботу о воспитании наших детей, ибо им предстоит управлять народами и королями…» Однако Родриго просчитался!
Он переусердствовал и пылкостью религиозных чувств лишь повредил себе.
Добродетель в ту эпоху не являлась лучшим средством для завоевания апостольского трона. Ему стало ясно, что он заблуждался, когда тиара, которой он так добивался, досталась сначала Пию второму, затем Павлу второму, Сиксту четвертому и Иннокентию восьмому, а уж их никак нельзя было назвать отшельниками.
Когда папой провозгласили Сикста четвертого, Родриго, убедившись, что трудился впустую, купил звание легата Арагонии и Кастилии и отправился в Испанию, где его разнузданные оргии приняли такие размеры, что Генрих Слабый был вынужден изгнать его.
Родриго возвратился тогда в Рим. Терять ему уже было нечего, и он поселил Розу и ее пятерых детей во дворце, расположенном в отдаленном квартале. Роза приобрела титул графини Кастильской (таково было имя интенданта дворца, который вступил с ней в фиктивный брак). Под предлогом визитов к своему другу кардинал Борджиа каждый вечер навещал свою возлюбленную, проводя ночи напролет в оргиях, которые он устраивал с Розой, с дочерью Лукрецией и сыновьями Франческо и Цезарем.
После смерти Иннокентия восьмого он уже не стал бесплодно заигрывать с кардиналами, а просто купил их голоса. Средство самое надежное, чтобы ключи святого Петра снова не уплыли из-под его носа! Кардинал Орсини продал ему свой голос за замки Монтичелли и Сариани; кардинала Сфорца он назначил вице-канцлером римской церкви. Кардинал Колонна потребовал за свой голос аббатство святого Бенедикта, со всеми его владениями. Кардинал святого Ангела получил епископство в Порто, а также замок и погреба, полные вина. Получивший кардинальскую шапку венецианский монах, у которого тряслась голова, продал свой голос за пять тысяч дукатов золотом и за обещание, что Лукреция Борджиа проведет с ним ночь. Купив всю священную коллегию, Родриго был провозглашен папой под именем Александра шестого. «Итак, – вскричал он, когда имя вице-канцлера римской церкви Борджиа было вынуто из избирательного ящика, – итак, я – папа! Наместник святого Петра!» «Да, ваше святейшество, – ответил ему Сфорца, – вы избраны первосвященником по всем церковным канонам, и мы надеемся, что избрание ваше даст отдых церкви на радость всему христианскому миру, ибо вы избраны святым духом, как самый достойный из наших братьев».