В общем, малой не человек, что заставило меня отшануться и прошептать:
— Кто он?
Аля же в это время начала успокаивать малого, шептать ему разные нежности и его клыки приняли обычный вид. С виноватым выражением лица она развернулась ко мне и тихо произнесла:
— Мы вампиры. Макс как раз в таком возрасте, когда жажда становится неконтролируемой и происходят такие трансформации. Извини, что накинулась, я очень за него боюсь. Наш клан не очень радужно отнёсся к тому, что я выбрала Сашу, обычного человека, потому если Максим не научится это контролировать, нашего ребёнка заберут. — И она заплакала. Вы видели синие слёзы? Вот я теперь могу похвастаться, что видела. Наблюдая за таким бурным проявлением эмоций, во мне больше не было страха, была лишь жалость. Не знаю, каково это жить в страхе, что твоего ребёнка могут забрать, если он не справится, да и не хочу, но теперь и её поведение было логичным. Нет смысла строить из себя грозную тётку.
Я внимательнее присмотрелась к избраннице брата: рыжие волосы, худое лицо без веснушек, длинная коса, перекинутая набок и простенькое платье в пол серого цвета. Она была без обуви, потому создалось впечатление, что она вылезла из средневекового фильма. Она, кстати, была не выше ста шестидесяти сантиметров, так как мне приходится наклонять голову, чтоб разглядеть её лицо. Ничего примечательного, если бы не её алые глаза, которые заглядывают прямиком в душу, выворачивая её и рвя на клочья.
— Я не хотела обидеть его. Слыш, мелкий, как тебя там,— я обратилась малому. Тот уже спокойно смотрел, как его губа на глазах заживала. Кожа стягивалась, раны пропадали на глазах. Ну и жуть.
— Максим,— он спокойно подошёл ко мне и протянул ко мне свои маленькие ручки. Я не брезгую детьми, тем более, сама виновата. Взяла мелкого на руки.
— Не реви, ты же мужик, и не психуй, не твоя прерогатива. Твоя мама очень переживает за тебя, сдерживай внутренние порывы прокусить кому-то шею.
— Мама сказала, что надо целиться в запястье,— я перевела удивлённый взгляд на Алю. Не поняла сейчас, что за шутки такие,— так можно много крови выпить, но человек будет жить.
— А твоя мама не сказала, что некоторые люди против того, чтоб ты это делал?— Нет, ну а что это вообще такое. Ничего, что в этом доме все люди?
— Да, я хотел спросить у тебя, не будешь ли ты против, но ты проснулась. Извини, если напугал, но твоя кровь очень аппетитно пахнет,— я хмыкнула. Оригинальный комплимент, если честно.
— Ладно, мелкий, пошли есть, тем более, я соскучилась по твоему отцу.
И мы всей нашей оравой прошли на кухню, где сидел не мальчик, которого я помнила, нет. На кухне сидел мужчина с шикарной бородой и задумчиво листал новостную ленту. Как же я скучала.
— А раньше ты говорил, что нет ничего скучнее, нежели новости,— я по-доброму улыбнулась и кинулась на брата, такого родного и такого недосягаемого.
— Мелочь,— прохрипел,— ты вернулась. Я так соскучился. — И выпустил меня из объятий. Устроившись рядом с ним на диванчике, я посадила мелкого на колени Али и спросила прямо:
— Аль, во сколько ты родила мелкого?
Я думала, она сейчас закроет ему уши, или что-то подобное, так как услышанное далее шокировало меня.
— В сто восемнадцать,— У меня отвисла челюсть,— Не смотри так, у нас это нормально. Многие только к тремстам имеют детей ,— я даже закашлялась. Что!?
Я бы хотела подольше поболтать, но вовремя взглянула на часы, и, стянув обещание с брата, что они не уедут, поехала на тренировку, а затем и последующий бой.
Когда я потная залетела в зал, тренер стоял с секундомером и удовлетворённо хмыкнул:
— Молодец, Славик, одна минута осталась, быстро переодевайся и на позицию. Чего встали, остолопы!— Это он заорал на новичков, которые прислушивались к разговору, точнее, к монологу.
Это Николай Михайлович, ему сорок два года, он мастер спорта по боксу и мой наставник на боях. Познакомилась я с ним в свои пятнадцать, как раз тогда, когда мать отправила на занятия, приводить себя в форму, а спустя год я уж стояла на арене и гребла огромные бабки. Это одна из тысячи причин, почему я ушла.