— В полночь, — сказал Ян серьезно, — загремят все восемь колес обоих Возов и искры посыплются как раз на его дом…
Грустно шагали молодые дубницкие учителя по темному городку. Но вот руки их соединились, на душе стало легче и тоска отступила.
— Почему ты весь вечер так скверно со мной обращался? — спросила Цецилия после продолжительного молчания, еще крепче сжав руку Яна.
— Это тебе только показалось.
— Ничего не показалось! Перебивал меня… высмеивал… Я чуть не расплакалась.
— Ну что ты говоришь!
— Да, да, именно то и говорю…
Они шли по мостовой, стараясь не ступить в лужу или выбоину. Молчали. Когда наконец кончился угрюмый переулок и они вышли на веселую Станичу Цесту, девушка попросила:
— Скажи мне что-нибудь, Янко…
— Что? — улыбнулся он ее детской просьбе.
— Все равно, только скажи… Не молчи…
— Ладно, скажу. Видишь ли, мне всегда хотелось, чтобы ты научилась хорошо разбираться в том, что происходит вокруг нас. А теперь я понял, что и сам не очень-то здорово разбираюсь… Нужно еще раз перечитать книги Илемницкого…
— Мы будем читать их вместе, ладно, Янко?
Забыв, что они идут по ярко освещенной улице, Ян обнял Цильку и крепко поцеловал.
У вокзальной кассы стояла длинная очередь. Некоторые приехали в Святой Юр специально за вином. У этих из карманов торчали небольшие бутылочки, а в руках были огромные оплетенные бутыли с вином. В тесном зале ожидания стояла невыносимая жара, от свежевыкрашенного пола неприятно пахло масляной краской. Двух пьяных тошнило в углу. Ян поспешил увести Цильку.
Пока Ян ходил за билетами, Цилька прохаживалась по крытому перрону, вдыхая морозный чистый воздух, и вскоре жизнь снова стала казаться ей прекрасной. Молодость!.. Встречные были большей частью навеселе, но Цилька не обращала на них никакого внимания. Даже гардист в парадном мундире, с которым она столкнулась у выхода на перрон, не привлек ее взгляда. Она успела лишь заметить, что шапка у него под стать генералу, а желтые шнуры на плечах сияют даже в скупом вокзальном освещении. Неожиданно он снова остановился прямо перед ней.
— Разрешите спросить, барышня…
— Пожалуйста, — ответила Цилька сухо. "Уж не собирается ли он завести со мной знакомство?" — брезгливо подумала она.
— Я спрашиваю вас вполне официально, — подчеркнул гардист высокомерно, — что вы с вашим учителишкой делали у Петера Илемиицкого? Что вы носили ему и что несете от него? Кто были те трое, что попались вам навстречу, когда вы выходили из дома этого коммуниста?
У Цецилии от испуга выступил на лбу холодный пот. Внимательней приглядевшись к наглецу, она узнала в нем дубничанина и, овладев собой, резко крикнула:
— А вам какое дело!
— Боюсь, что вы плохо понимаете, с кем имеете дело! — проговорил сбитый с толку гардист.
— Нет, почему же? Я отлично знаю, кто вы! — снова закричала девушка, стараясь привлечь внимание пассажиров, ожидающих поезда. — Вас зовут Золтан Конипасек!
Услыхав Цилькин крик, Ян Иванчик так стремительно выскочил из зала, что чуть не вышиб дверь. Девушка кинулась к нему навстречу с искаженным от гнева лицом, но, оглянувшись, увидела, что гардист уже исчез.
— Кто это был? Чего он хотел от тебя? — допытывался Яп.
Послышался шум приближающегося поезда.
— Потом скажу.
— Говори сейчас же! — настаивал он, порываясь броситься вслед за гардистом.
— Ну хорошо, хорошо, это Золтан, сын нотариуса. — И она крепко ухватила Яна за руку, увлекая его за собой к поезду.
Молодые люди вошли в пустое купе и уселись рядом. Успокоившись, Цилька достала книжки, полученные от Илемницкого. На титульном листе книги, подаренной Яну, под заголовком "Кусок сахару" было написано: "Долго еще будет мой ученик скрипеть зубами, пока настанет его час…" Потом она открыла вторую книжку, ту, что Илемницкий подарил ей. Под заглавием "Невспаханное поле" стояли слова: "Верная любовь помогает бороться за правду и справедливость".
Цилька придвинулась к Яну и положила голову ему на плечо. С минуту он сидел тихо, потом медленно нагнулся к ней и погладил по шерстяной шапочке, из-под которой выбивались непослушные кудри.
— Много горя предстоит нам хлебнуть…
— Все пройдет, — прошептала она, — лишь бы мы всегда любили друг друга!
Когда в купе вошел проводник, Цилька и Ян целовались. Услышав его деликатное покашливанье, они отшатнулись друг от друга, но проводник был преисполнен доброжелательства и, проверив билеты, поспешил оставить их наедине.