А значит, нужным будь родным, любимым, милым.
Пусть жаждущая плоть исчезнет без следа,
Но подведет итог для жизни в этом мире
Последняя любовь – печальная черта.
КОСТЁР
Не смею, не хочу любовь унизить ложью -
И радость и беда принадлежат двоим
Я в юности мечтал стать счастием твоим,
Но человеком быть и счастьем – невозможно.
Из радужных надежд костер сомнений сложен,
Свивается над ним иллюзий едкий дым.
Казалось – счастлив тот, кто любят и любим,
Но и в любви душа покой найти не может.
Любимая моя, пойми – в душе любой
Есть Первая любовь, Последняя любовь,
Но каждая – лишь часть Единственной Любови,
Прости меня, мое творенье, мой творец,
В венке твоя душа живет в строке и в слове,
Чтоб заменил венок терновый твой венец.
1.
Не смею, не хочу любовь унизить ложью,
Хоть горек правды вкус и беспощаден свет.
Мне жаль тебя, но ложь – единственный запрет,
Которого мой дух преодолеть не может.
Поэтому я так с тобой неосторожен:
Мне кажется – уже границ меж нами нет,
На каждый мой вопрос лишь ты мне дашь ответ,
А ты идешь за мной в туман по бездорожью.
Непониманья боль вдруг искажает лица -
Так оживает в нас незримая граница.
Дано ль кому-нибудь ее преодолеть?
Мы с двух сторон стены на цыпочках стоим,
Нас некому спасти и даже пожалеть -
И радость и беда принадлежат двоим.
2.
И радость и беда принадлежат двоим,
Они сближают нас, из мира выделяя.
Сближаясь, мы всегда друзей своих теряем -
Мы просто меньше им уже принадлежим.
Томясь, мы то в себя, то от себя бежим,
Обрывки бытия, как ниточки, сжимая.
И голос обрести спешит душа немая,
Бессмысленны слова – и мы с тобой молчим.
Несчастный! Нужен ты любимому тогда лишь,
Когда себя ему ты бескорыстно даришь,
И ценен ты ему безумием своим.
Мы счастливы вполне, когда душа безумна.
И счастлив был, когда естественно, бездумно
Я в юности мечтал стать счастием твоим.
3.
Я в юности мечтал стать счастием твоим,
Быть радостью еще бесспорной не умея.
Предела не познав, мы очень много смеем:
Ломаем старый мир, дерзаем и дерзим.
За грохотом борьбы мы слышать не хотим
Ни стонов, ни мольбы – нам чудится измена,
А это нам самим вдруг изменяет мера,
И мы впадаем в бред духовной глухоты.
Барахтаемся в нем с боязнью пробужденья,
Предчувствуя за ним основ души крушенье -
Нам нужно, чтобы мир наш был несокрушим.
Цепями бытия крылатый конь стреножен,
Возможно доказать, что он и был таким,
Но человеком быть и счастьем – невозможно.
4.
Но человеком быть и счастьем – невозможно:
Несовершенен мир, несовершенны мы,
А счастье – идеала свет в хаoсе тьмы,
Что душу жжет тоской в прозренья час тревожный.
Мы понимаем вдруг, насколько безнадежны
Надежды обрести нетленный жизни смысл,
Кормушку бытия отвергнув, к звездам взмыть,
Душою мира став, бессмертной и безбрежной.
Нет, мы умрем с тобой. Банальней смерти – жизнь.
Вот сердце, вот рука – они твои, держись!
Пока мы вместе – мы на миг любви бессмертней.
Иной к спасенью путь в своей основе ложен -
Чем старше мы, тем нам становится заметней:
Из радужных надежд костер сомнений сложен.
5.
Из радужных надежд костер сомнений сложен:
Вот розовым горит сон славы – жаркий прах,
Пылает голубым космический размах,
А мира доброта чернеет осторожно.
Всесилие ума в золе краснеет, съёжась,
И бесконечность чувств желтеет на углях,
С бессмертием дымясь, уходит смерти страх,
Чтоб жизни белый свет огонь костра продолжил.
Я подойду к тебе. За плечи обниму.
Сомнений тяжкий крест на краткий миг сниму -
Пусть отдохнет душа в тени любви и веры.
Давай же на костер с улыбкой поглядим:
Надежды в нем горят? А, может быть, химеры?..
Свивается над ним иллюзий едкий дым.
6.
Свивается над ним иллюзий едкий дым
Чуть видимой тропой в любви скале отвесной,
И застилает мир слез скользкая завеса,
И ничего душа не видит впереди.
Повсюду вдоль тропы – падения следы:
Лоскутья синевы, линялой, но небесной.
Мы падали с тобой, но поднимались честно,
И честно ввысь ползли, презревши боль беды.
Но в час, когда душа теряла направленье,
Когда случайный взлет был горше, чем паденье,
И Вечное Движенье швыряло наземь нас -
Мы были не нужны в тот час друзьям своим.
Обидно нам, и все ж, ничтожна их вина:
Казалось – счастлив тот, кто любит и любим.
7.
Казалось – счастлив тот, кто любит и любим,
Но мир не исчерпать ни Делом, ни Любовью.
Насквозь пронизан он Несбывшегося болью:
Мы сбывшимся живем, Несбывшимся грустим.
И завтрашним пером сегодня мир творим,