Я осознавала, что он может оттолкнуть меня, но я всё равно протянула руку.
— Лила, — простонал он, отступая на шаг и упираясь в бортик. — Не проси меня об этом.
Я положила руки ему на талию и обвила ими его спину. Он вздрогнул от моего прикосновения. Я прижалась щекой к его груди, впитывая тепло его кожи через рубашку, глубоко вдыхая, желая втянуть его запах в свои лёгкие и навсегда запечатлеть его в себе.
— Позволь мне сделать это, всего на несколько минут, прежде чем я уйду.
Как и в ту ночь в Сторожевой башне, он раскинул руки, позволяя мне касаться его, беря на себя контроль. Его пальцы сомкнулись на кирпичах, которые, казалось, вот-вот разрушаться под его хваткой. Он поднял глаза на завесу тьмы, нависшую над нами.
Я коснулась его лица, пробежав дрожащими пальцами по скуле. Его веки затрепетали и закрылись. Я медленно придвинулась ближе, пока его дыхание не сотрясло мою грудную клетку, пока его сердце не забилось сильнее моего, пока прикосновения к нему не стало мало — мне нужно было, чтобы он прикоснулся ко мне. Я вложила все свои потребности, желания, надежды и страхи в одно слово, самое сильное, какое только смогла придумать.
— Малачи.
Он издал рваный звук, и обнял меня, теснее прижимая к себе. Одной рукой скользнул вверх по моей спине к затылку. Я подняла голову и встретила его пристальный взгляд.
— Не делай этого со мной, — прошептал он.
Потом он поцеловал меня.
Это был совсем не тот поцелуй, который я украла у него, когда он находился без сознания. Этот поцелуй был эхом, сладким, но глубоким. Этот поцелуй был живым существом. Диким и опасным существом. Он расправил крылья и понёс нас над городом, над стенами. На вкус Малачи был как лес, как солнце, как все мои мечты о том, каким должен быть этот момент.
Я обвила руками его шею, притягивая ближе. О Боже, всё вышло из-под контроля, но было так мило и прекрасно. Я никогда не думала, что смогу испытывать такое чувство. Я думала, что это чувство было полностью выбито из меня, но вот оно, неприкасаемое и чистое.
Малачи двигался вместе со мной, впустил меня и крепко обнял. Он издал звук, столь ранимый и сексуальный стон, и я бы упала, если бы он не поддерживал меня. Я запустила пальцы в его волосы, когда он поднял меня с земли, не отрывая своих губ от моих.
Звук открывающейся металлической двери заставил меня с мучительной болью вернуться в город. Я всё ещё чувствовала вкус леса на своём языке, когда отстранилась от Малачи. Он прислонился своим лбом к моему, тяжело дыша.
— Не делай этого со мной, — повторял он тихо, еле слышно за грохотом моего сердца.
— Лила, Малачи, мы теряем время. Сил добрался до гнезда. Мы не можем позволить себе ждать, пока Ибрам тоже туда явится.
Смертельно серьёзный голос Анны вернул меня в реальность, напомнив о том, что сегодня вечером стоит на кону.
Малачи опустил меня на землю, но не выпустил из своих рук. Его руки сжались вокруг меня, а губы беззвучно шевелились. Его глаза были плотно закрыты, как будто он испытывал боль или молился, а может и то и другое вместе.
— Мы должны идти, — пробормотала я, мягко прижимаясь к нему и задаваясь вопросом, сдержит ли он свою клятву не отпускать меня, найду ли я достаточно сил, чтобы протестовать, если он это сделает.
Но он позволил мне отступить. Он снова раскинул руки, позволив ладоням найти своё место вдоль стены. Я повернулась и быстро пошла к двери, избегая взгляда Анны.
Войдя в здание, я оглянулась и увидела Малачи, стоявшего у стены. Он склонил голову и тяжело дышал, сжимая пальцами кирпичи, и превращая их в пыль.
ГЛАВА 24
Я брела по улице, погруженная в свои мысли, стараясь походить на остальных жителей города. Лёгкая добыча. Это оказалось не так трудно, как я ожидала. На самом деле, я была так глубоко погружена в океан своего замешательства по поводу Малачи, что едва могла обращать внимание на то, что меня окружает. Я облизнула губы, всё ещё чувствуя его вкус. Я почти звала его по имени, почти умоляла выйти из укрытия и унести меня прочь. Я была уверена, что он поблизости, как и была уверена, что он обязательно придёт. Всё, что мне нужно было сделать, это произнести его имя. Я сопротивлялась этому желанию, зная, что одно неверное движение может положить конец нашей тяжёлой работе и нашей миссии.
Шаги эхом отдавались в соседнем переулке, и моё сердце подскочило к горлу, когда старый Мазикин выскочил на открытое пространство и резко остановился передо мной. Это оказался тот самый старик-расист, которого я встретила незадолго до того, как Амид схватил меня.
— Ах, а я-то думал, эти Стражи заполучили тебя, — хихикнул он, поднимаясь на ноги и вытирая грязные руки о штаны. — Тебе нужно где-то остановиться, девочка моя.
Он потянулся ко мне, и я напряглась, чтобы чисто рефлекторно не врезать кулаком по его беззубой физиономии.
— Я... Я думаю, мне и в правду нужно где-то переночевать.
— Тебе повезло. У нас есть убежище в квартале отсюда. Там ты найдёшь много друзей. Твоего возраста, — он повернулся, но хватку свою не ослабил. — У меня есть одна! — крикнул он.
Из переулка вышел ещё один Мазикин. Рыжеволосый молодой человек подошёл к нам с улыбкой на лице. Я проглотила тошноту, когда их затхлый, гнилой запах усилился.
— Хорошая работа, Кларенс, — сказал мужчина, протянув руку и коснувшись моих волос. — У неё такой румянец на щеках. Она не так бледна, как остальные. Она само совершенство. Давай вернём её обратно. Сегодня вечером Сил собирает группу, он скоро начнёт.
Моё сердце бешено заколотилось. Группа. Что, если я опоздаю? Что, если Надя уже будет одержима ко времени моего прихода? Эти мысли успокоили мои шаги, когда я позволила Мазикинам сопровождать меня вниз по кварталу. Мне стоило большого труда не оглядываться, чтобы увидеть Малачи, мой спасательный круг, мой... да. Он был намного больше, чем просто спасательный круг, и возможно я уже никогда не расскажу ему об этом.
Через несколько минут мы подошли к огромному зданию, похожему на старый склад. Окна на верхних этажах были тёмными, но створчатые окна, утопленные под поверхностью тротуара, светились холодным зеленовато-жёлтым светом.
Кларенс и рыжеволосый провели меня вниз по короткой лестнице и открыли дверь. Кларенс держал свою корявую руку на моём плече, когда мы спустились ещё на один пролёт лестницы и завернули за угол.
Это был огромный открытый подвал. Каждые несколько метров стояли опорные колонны. Высокие створчатые окна тянулись вдоль дальней стены. В центре комнаты стояло что-то похожее на стол для совещаний, но вокруг него не было стульев. Вместо этого он был окружён приземистыми керамическими чашами, испускающими густые клубы дыма, которые туманили потолок. Теперь я знала, откуда исходит этот тошнотворный запах ладана. К каждой ножке стола был привязан отрезок верёвки, концы которой лежали спутанными на его поверхности.