Его пальцы сжимаются, а тело напрягается. Он входит сильнее - быстрее. Его пальцы дергаются, и это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем его теплая разрядка накрывает мое горло.
— Выпей меня до дна, котенок. Или я заставлю тебя слизывать все, что упадет мимо. — Он толкается вперед, и я с трудом сглатываю, пытаясь удержать все это в себе.
Мое тело сотрясается от напряжения, когда он снова и снова приближается к своему освобождению.
— Да, именно так, — хвалит он, замедляя шаг.
Оторвавшись от моего рта, он смотрит на меня сверху вниз, на то, как я стою перед ним в беспорядке, вытирая то, что капнуло мне на подбородок.
— Оближи. — Он приседает, выставив пальцы, между нами.
И, как извращенка, которой я являюсь для этого убийцы, я дочиста облизываю его пальцы.
— Очень хорошо, Вайолет. — Он отходит подальше.
Меня охватывает разочарование, которого я не должна испытывать.
— И это все?
Он хихикает, и это эхом разносится по темной ночи.
— Пока.
Мои брови приподнимаются, и он, должно быть, чувствует это, потому что хватает меня за подбородок одной рукой и заставляет посмотреть на него.
— Не волнуйся, Вайолет. — Он проводит большим пальцем по моим губам. — Когда я разорву твою девственную киску, это будет не в темном лесу. Я хочу купаться в твоей крови, покрывающей мой член. Я собираюсь смешать это со своей спермой и раскрасить твою кожу. Я собираюсь разрушить тебя. Всему свое время. Но пока, сладких снов. Скоро увидимся.
Сладких снов?
Сэйнт протягивает руку к моему лицу и закрывает мне рот и нос салфеткой. Я пытаюсь высвободиться, но бесполезно. Мое зрение затуманивается, и мое тело расслабляется, когда я опускаюсь на землю.
6
Докажи это
Вайолет
Мой дверной косяк дребезжит, когда по нему стучат кулаком.
— Ви, давай. Пора вставать. — Три стука подряд, пока Мила продолжает стучать по нему. — Мы опаздываем, и мы все знаем, как ты к этому относишься.
Опаздываем?
Я моргаю, открывая глаза, и моя светлая комната медленно обретает четкость. Все вокруг яркое, и у меня все болит. Мое тело пульсирует, когда я заставляю себя сесть.
— Я не очень хорошо себя чувствую. — Мои слова выходят хриплыми, и у меня болит горло. — Я встречу тебя там.
— Тебе что-нибудь принести? — спрашивает она, всегда ведя себя как мать нашей дружеской компании.
— Нет. — Я кашляю.
Мое горло как наждачная бумага.
— Хорошо. — Мила еще раз стучит в дверь. — Напиши, если тебе понадобится, чтобы я тебе что-нибудь принесла.
— Спасибо.
Я потираю шею, и она болит по всей окружности. К счастью, Мила больше не задает мне вопросов перед уходом, потому что глотать больно, а говорить почти невыносимо. Я поднимаю руку, но мои конечности отяжелели, и ими трудно двигать. Я провожу пальцами по горлу.
Я нахожусь где-то между полусном и дурнотой, когда воспоминания о прошлой ночи всплывают в памяти. Туман медленно рассеивается, как будто облака расступаются над линией деревьев. Прохладный зимний воздух в моих легких и листья, хрустящие подо мной.
Я снова открываю глаза, и комната начинает проясняться.
Было ли все это сном?
Ночным кошмаром?
Я провожу руками по животу, и мои внутренности скручиваются в узел, когда кончиками пальцев касаюсь чего-то хрустящего. Я опускаю взгляд на густое, спутанное месиво спереди на моем белом свитере, и я не готова столкнуться с реальностью, которая ждёт меня.
Проводя пальцами по брызгам крови, я пытаюсь сосредоточиться - отчетливо вспомнить эту ночь. Я провожу по крови к дыре, разорванной на моих колготках, и моя грудь сжимается при воспоминании о пальцах Сэйнта, скользящих между дырками. Звук рвущихся колготок, когда он разрывает их, поражает меня.
Ничего из этого не было сном, и я не смогу проснуться.
Лиам.
Сэйнт.
— Нет, нет, нет. — Я с трудом поднимаюсь на ноги, чуть не падая, когда пытаюсь встать.
К счастью, я ложусь на матрас, закрываю глаза и пытаюсь привести мысли в порядок.
Все, что происходило прошлой ночью, размыто, и почти невозможно вспомнить.
Почему это так трудно?
Глубоко вдыхая через нос, я вспоминаю ткань. Борьбу за воздух. Темноту.
Должно быть, Сэйнт накачал меня наркотиками после того, что он сделал, потому что это последнее, что я увидела, прежде чем все погрузилось во тьму. Затем я парила. Висела в подвешенном состоянии, как будто была под водой. Умиротворенная, даже когда моим легким не хватало воздуха.
Открыв глаза, я осматриваю свою комнату. Она такая же, как вчера, все на своих местах. Вокруг меня ничего не изменилось, хотя я совсем не чувствую себя собой. Я шатаюсь в центре, не в силах вспомнить, как я сюда вернулась.
Я снова пытаюсь встать и спотыкаюсь. На этот раз я хватаюсь за тумбочку, при этом опрокидывая сумочку.
Моя сумочка?
Этого не может быть. В последний раз я видела её на полу машины Лиама. Я пыталась дотянуться до переднего кармана и достать телефон. Но потом все произошло так быстро.
Сэйнт.
Кровь.
Я оставила её, когда убегала от него в лес. Но вот она, лежит на тумбочке, как будто была здесь все это время.
Этого не может быть.
Все это не в правду.
Последнее, что было правдой, это то, что Лиам вез нас на вечеринку в честь Дня Святого Валентина. Должно быть, мы приехали, и, может быть, я слишком много выпила? Возможно, кто-то подсыпал что-то в мой напиток. Или, может быть, это все какой-то безумный розыгрыш.
Взглянув на слипшуюся кровь на моем свитере, я задаюсь вопросом, как далеко кто-то зайдет, чтобы выкинуть подобную шутку. Я узнаю настоящую кровь, когда вижу ее. Это не кетчуп и не краска. И учитывая, как болит мое тело, я уверена, что произошедшее в лесу было не только в моей голове.
Беру сумочку, роюсь в переднем кармане и достаю телефон, просматривая контакты, пока не нахожу номер Лиама. Я нажимаю его имя и подношу телефон к уху, умоляя его ответить.