Это больно. Так не должно быть — но это больно.
— На кровать, Вайолет, — требует Сэйнт.
Я расправляю плечи, притворяясь настолько сильной, насколько это возможно в данный момент.
— Нет.
— Ты будешь делать то, что тебе говорят. — Он прищелкивает языком. — Ты же знаешь, что будет только хуже, если ты этого не сделаешь.
— Но...
— Не испытывай меня.
Сэйнт не вздрогнул. Ему это и не нужно. Я видела, на что он способен, и если я не буду делать то, что мне говорят, есть шанс, что ни Никсон, ни я не выйдем из этой комнаты.
Делая шаг вперед, я медленно подхожу к краю кровати. Все мое тело дрожит, когда я сажусь и сжимаю одеяло.
— Снимай трусики.
Сэйнт злится, но все еще отдает команды, как будто сохраняет контроль.
Залезая под юбку, я зацепляюсь большими пальцами за нижнее белье и приподнимаю его достаточно, чтобы стянуть вниз по ногам.
— Ляг на спину, котенок. Раздвинь колени и покажи Никсону, какая ты идеальная.
Я вся дрожу, когда откидываюсь назад, опираясь на локти, и они вдвоем смотрят на меня.
Из всех жестоких поступков, которые совершил Сэйнт, осознание того, что он разделит меня только потому, что я осмелилась находиться в комнате с другим мужчиной, ранит сильнее всего.
Чего еще я ожидала от психопата?
Глядя в его темные демонические глаза, я раздвигаю ноги.
Никсон стонет, и у меня сводит живот.
От внимания Сэйнта я становлюсь мокрой, хотя этого не должно быть. Я больна, питаясь страхом, который он вызывает, и даже если я не хочу этого, тот факт, что он этого хочет, заставляет мое сердце трепетать.
— Попробуй ее, — требует Сэйнт.
Никсон, похоже, не понимает, в какую ситуацию он себя поставил. Он все еще думает, что это извращенный сценарий секса между мной и моим парнем. Он не знает, что мой парень мертв, и выполняет приказы убийцы / человека, который перерезал Лиаму горло за то, что тот неправильно со мной разговаривал.
И учитывая то, что он приказывает Никсону сделать, я не уверена, что будет дальше.
— Как скажешь, парень.
Никсон опускается на колени к изножью кровати, кладет руки на внутреннюю поверхность моих бедер и разводит меня шире.
Мое естество напрягается, когда внимание Никсона переключается на мою киску, а Сэйнт наблюдает. А затем он ныряет вниз, беря меня так, словно целует в губы. Сладкий, когда Сэйнт совсем не такой.
Язык Никсона кружит по моему клитору, и я хватаюсь за одеяло.
Благодаря сосредоточенному вниманию Сэйнта моё возбуждение нарастает. Я не могу сопротивляться, когда мое тело просыпается для того, чего я не должна хотеть.
Сэйнт заводит меня слишком далеко. Переходя границы, которые я пока не понимаю. И пока Никсон работает для моего удовольствия, я не могу не представить, что вместо этого у меня между ног язык Сэйнта.
Мой преследователь.
Убийца моего парня.
И я хочу его, даже если не могу сказать этого вслух, потому что это неправильно на всех уровнях. Он хочет причинить боль мне, как и любому, кто приближается ко мне. От страха сжимается мое сердце, но в животе скручивается что-то еще.
Чем дольше я смотрю на Сэйнта, давление начинает нарастать. Внутри меня все напрягается, а ресницы трепещут. Его руки сжимают спинку стула, и я представляю, что это его пальцы впиваются в мои бедра. Его рот согревает мою сердцевину. Его глаза наблюдают за моей реакцией.
Я выдыхаю со стоном, ненавидя то, что он вытягивает из меня тьму.
В тот момент, когда звук срывается с моих губ, Сэйнт вскакивает на ноги и кружит по комнате. Напряжение нарастает между моими ногами и в воздухе. Все вот-вот рухнет, и это ужасно. Горячо. Неправильно.
Моя киска пульсирует, напряжение нарастает. И нарастает. И когда Сэйнт подходит к кровати, возвышаясь над нами обоими, я на грани извержения.
Никсон не замечает стоящего над ним Сэйнта, но я вижу только его. Возвышающийся, заставляющий мою киску дрожать. Я напрягаюсь, внутри у меня теплеет, когда все начинает накаляться, но как раз в тот момент, когда я уже на грани, Сэйнт наклоняется и хватает Никсона за волосы, оттаскивая его от меня.
Никсона напрягается, когда он вынужден поднять взгляд на Сэйнта.
— Какого хрена, чувак? — Никсон тянется к запястьям Сэйнта, но прежде, чем он успевает схватить их, к его горлу приставляется нож, и он замирает.
— Она приятная на вкус, правда? — Спрашивает его Сэйнт. — Как гребаный рай?
Никсон не отвечает, даже не шевелится, когда лезвие уже вонзается в мягкую плоть его шеи.
— Помни об этом, когда будешь гнить в аду. — Сэйнт проводит лезвием по шее Никсона, вскрывая ее.
Кровь струится по его груди, дыхание вырывается с бульканьем. Брызги попадают мне на ноги, и я откидываюсь на кровать.
Но выхода нет: я уже знаю это.
Сэйнт отталкивает тело Никсона в сторону, чтобы оно истекало кровью на полу. Затем он забирается на кровать поверх меня.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю вниз на Никсона, лежащего на земле рядом с нами. Вокруг него лужи крови. Лужи ярости, которые Сэйнт рисует моим именем.
Сэйнт подносит свой окровавленный клинок к моему горлу, и мое внимание возвращается к нему. Острие находится прямо под моим ухом, слегка врезаясь в мягкую плоть.
— Тебе было приятно, котенок? — Он проводит носом по моей челюсти, просовывая другую руку мне под юбку и хватая мою киску так сильно, что я стону. — Тебе понравилось чувствовать язык другого мужчины у себя между ног?
— Нет, — шепчу я.
— Не лги мне.
Я пытаюсь покачать головой, но лезвие царапает мне кожу.
— Я не хотела этого.
Он сильнее сжимает мою киску.
— Ты стонала из-за него.
— Я стонала из-за тебя. — Я осмеливаюсь схватить Сэйнта за запястье. Тыльная сторона моих пальцев касается рукояти ножа, но я не пытаюсь отстраниться, потому что мне его не одолеть. — Я не хочу, чтобы мной делились. Но ты не оставил мне выбора. И я была напугана, поэтому сосредоточилась на тебе. Я стонала из-за тебя.