— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
Вопреки здравому смыслу, я киваю.
Коул одержим. Он преследовал меня год, прежде чем сделать шаг. И я не могу не задаться вопросом, было ли это из-за его интереса конкретно ко мне или его внимание ослабеет теперь, когда я попалась в его ловушку.
— Это был не первый раз, когда я занимался сексом, — честно отвечает он с пассивным выражением лица. — Я потерял девственность, когда мне было четырнадцать. Мой отчим сказал, что это был обряд посвящения.
— Это очень рано. — И тревожно, учитывая, что, возможно, это было не полностью его решение.
Коул кивает.
— И все, что было после, было просто сексом - я пытался понять, почему это не уняло зуд, как все говорили. И до тебя это не проходило.
— Значит, ты никогда не гонялся за девушкой по лесу? — Я прищуриваюсь, пытаясь скрыть тот факт, что, если он скажет "да", я могу сойти с ума.
Коул дотягивается до моего затылка, запуская пальцы в волосы.
— Нет, не гонялся. Я даже никогда не целовал девушку до тебя. То, что я делаю для тебя, только для тебя, Вайолет. Как я и обещал.
У меня отвисает челюсть. Бабочки дико трепещут в груди.
Я - его первый поцелуй?
Его признание заставляет меня отчаянно хотеть, чтобы он наклонился ко мне. Чтобы он прижался своими губами к моим, чтобы я могла ощутить правдивость его заявления. Но я застыла. Тону в его взгляде. Теряю дар речи.
Дверь библиотеки снова открывается, и краем глаза я замечаю форму, привлекающую мое внимание.
Коул отпускает мои волосы, но не заставляет меня подняться и не убирает руку с моей талии. Мы оба смотрим, как полицейские направляются к женщине, сидящей за стойкой регистрации, и мое сердце падает, когда она указывает на меня.
Я знала, что так и будет. Слухи уже начали распространяться, копы прочесывают кампус в поисках ответов. Но я все еще не готова столкнуться с этим лицом к лицу.
— Коул...
— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Вайолет. — Он поглаживает мое бедро. — Ты мне доверяешь?
— Да.
Копы пробираются между столами, и температура в комнате падает на градус с каждым их шагом. Мою спину покалывает, а волосы на затылке встают дыбом.
Они направляются к нам, и я хочу, чтобы они прошли мимо.
Пожалуйста, пройдите мимо.
Пожалуйста, пройдите мимо.
Но я уже знаю, что этого не произойдет, поскольку они оба наблюдают за мной. Их взгляды перебегают с меня на то место, где я сижу на коленях у Коула, и мне интересно, что происходит у них в голове. Они здесь ради меня или ради него? У них уже есть ответы, которые они ищут, или Коул действительно похоронил это?
Наконец офицеры подходят к столу, и мое сердце бьется так сильно, что может вырваться сквозь ребра, когда они смотрят на меня.
— Мисс Морроу?
— Да?
— Нам нужно задать вам несколько вопросов.
30
Одна незакрепленная нить
Вайолет
Я никогда не была внутри полицейского участка, поэтому в тот момент, когда я переступаю порог, мои ладони становятся липкими, а сердце бешено колотится.
Я ожидаю, что офицеры отведут меня в комнату с зеркалом на одной стене и столом в центре. Вместо этого меня проводят в огромный кабинет, который выглядит более устрашающе, чем любая комната для допросов.
Сначала я испытываю облегчение, пока не замечаю табличку с именем на столе.
Капитан Эванс — отчим Коула.
Когда они сказали, что отвезут меня в участок, чтобы задать несколько вопросов, я знала, что, возможно, столкнусь с кем-то из семьи Коула, но не таким образом. Не на допросе один на один с капитаном полиции.
У Коула не было возможности что-либо сказать мне, прежде чем офицеры увели меня, и я хотела бы чувствовать себя лучше подготовленной. Если бы я знала, что именно здесь окажусь, я могла бы спросить его, как много знает его семья.
Хотя, если бы он им что-нибудь рассказал, я думаю, он, вероятно, уже был бы в тюремной камере.
Я сажусь в кресло напротив огромного стола капитана. В кабинете тепло, но ничто не согревает холод, пробегающий по моей спине.
Оглядываясь вокруг, можно сказать, что офисное помещение лишено личных штрихов. Ни одной семейной фотографии. Ни одного украшения, которое намекало бы на то, кто он как личность.
Это немного напоминает мне спальню Коула в доме Сигмы. Непритязательно. Загадочно.
— Вайолет Морроу.
Мое внимание переключается на мужчину, входящего в комнату. Его прищуренный взгляд останавливается на мне, когда он подходит к своему столу и опускается в кресло. Он кладет локти на стол, предлагая мне все свое внимание. И в его позе нет ничего расслабленного.
Если я думала, что Коула трудно понять, то возможно, он позаимствовал это у своего отчима. Его темные глаза впиваются в меня, и его челюсть сжата, когда он оглядывает меня. Его темные волосы коротко подстрижены, открывая каждую черточку его лица. И когда мое внимание перемещается туда, где он проводит большим пальцем по костяшкам пальцев, я замечаю глубокие шрамы, которые заставляют меня задуматься, откуда он у него.
Коул сказал, что охотиться его научил отчим, и, как я догадываюсь, это не единственное, чему он научился у этого человека.
— Вайолет?
Мое внимание снова переключается на его лицо.
— Да.
Я ненавижу, что мой голос срывается от волнения. Что я сжимаю сумку на коленях и так легко выдаю себя.
Капитан Эванс чем дольше смотрит, тем свирепее становится его взгляд. Похоже, что он сердится на меня, хотя мы никогда не встречались. Это он вызвал меня на встречу с ним, но он хмурится, как будто мое присутствие его раздражает.
Понаблюдав за мной, как мне кажется, несколько минут, он, наконец, откидывается назад, стискивает руки на коленях и постукивает большим пальцем одной руки по тыльной стороне другой.