Откровенно.
Больше не нужно притворяться, что я не переступал черту. Больше не нужно притворяться, что я не тот, кто я есть.
Коул. Сэйнт.
Это все равно - я.
Когда я был моложе, шрапнель разорвала меня на куски. И после достаточной тренировки я перестал пытаться залечить раны. Я позволил им истечь кровью, принимая пустоту, с которой я остался.
Вот почему я ценю ритуалы инициации Сигмы-Син. Это способ избавиться от болезни способом, который Дом сочтет приемлемым. Вот почему этот подвал - мое безопасное место, даже когда посвященные нервно стоят перед нами.
Я провожу ножом по груди Джейса, и из раны хлещет кровь. Но это совсем не похоже на то, когда я вырезал свою метку на запястье Вайолет.
Никакой красоты.
Никакой чистоты.
Все, что он делает, - это сливает грехи, как я.
— Поздравляю. — Я отстраняюсь. — Ты прошел.
Джейс - новичок, и это его первый трофей, но не последний. Он сильнее, чем большинство тех, кто заявлял о себе за последние пару лет. И тот факт, что он так быстро прошел тест, является доказательством того, что нам придется найти способ заставить его по-настоящему работать в течение следующих нескольких лет.
Кровь сочится из свежей раны у него на груди, но он позволяет ей капать. Он даже не стонет и не вздрагивает от раны.
Поэтому его место здесь. Он понимает, что наши тела ничего не значат. Мы ничего не значим. И поэтому боль ничего не значит.
— Ты можешь идти, — говорит Деклан Джейсу, и Марко выводит его.
Я смотрю ему вслед и жалею, что не могу последовать за ним, чтобы найти Вайолет. Нет места, где я предпочел бы быть, чем с ней. Между ее ног, наклоняя ее. Трахая во все дырки, пока она не перестает даже кричать.
Она извивалась вокруг меня и напоминала мне, что я был оцепенелым всю свою жизнь. Но с ней я чувствую все, как натянутый нерв.
Ее виноградные лозы обвивают каждую косточку, а шипы оставляют зазубрины, чтобы она могла жить. Она может похоронить себя внутри меня и питаться биением моего сердца, как листья солнечным светом.
Что бы я ни чувствовал к Вайолет, это настолько велико, что я не могу это сдержать. Я не могу это определить. Как только я закончу здесь, я найду ее, чтобы насладиться этим.
Дверь за Джейсом закрывается, и Марко возвращается через комнату к Ашеру. Деклан стоит рядом со мной, а Зейн, наш второй посвященный, перед нами. Он не двигается, наблюдая за нами, ожидая своего наказания.
В отличие от Джейса, он не прошел тест.
Хуже того, он выставил Дом на посмешище.
Зейн не первый человек, проваливший свое первый суд, и обычно мы выгоняем их мирным путем, учитывая, что сами судебные процессы - это пытка. Но Зейн пытался увильнуть от правды, так что это будет некрасиво.
Хуже неудачника может быть только тот, кто думает, что ему сойдет с рук ложь об этом.
Сигма-Син видит все. Я бы знал. Я веду все наблюдения.
Первым испытанием Зейна было вожделение - обычно третье или четвертое для посвященных. Для каждого человека оно означает разные вещи. Секс, изобилие, власть. Сильное желание чего-либо - чего угодно.
В случае Вайолет похоть - это ее одержимость тьмой. Она жаждет того, с чем, возможно, не сможет справиться. И если бы она не нашла меня, чтобы помочь ей раскрыть это, это мог быть ее конец.
Но в случае Зейна похоть представляет собой нечто совсем иное.
До того, как он приехал в Браяр, в его родном городе ходили слухи, что он напал на нескольких девушек из команды поддержки. И хотя у Сигмы нет особых моральных ориентиров, если есть шанс, что член Сигмы может сделать что-то, что подорвет авторитет Дома, это нужно устранить как можно раньше, чтобы убедиться, что этого не произойдет.
Вот почему мы стратегически спланировали первое испытание Зейна.
Зейн умен и самоуверен. Он футбольный капитан, и все, что он делал до этого момента, сходило ему с рук благодаря деньгам его семьи. Вероятно, он решил, что и для нас этого достаточно.
Это не так.
У каждого здесь есть семейное богатство и влияние. Что ценно, так это секреты, и Зейн привел нас прямо к их истокам.
— Ты облажался, — говорит Деклан, кружа вокруг Зейна.
Он останавливается рядом с ним и хватает его за плечи, толкая сесть на стул в центре комнаты.
— Я трахнул свою девушку. Что в этом такого? Она бы ничего не сказала.
Деклан посмеивается, когда я подхожу к столу, кладу нож и меняю его на болторезы.
— Всем наплевать, что ты трахаешь свою девушку, Зейн. Вопрос в том, когда. — Деклан похлопывает его по плечу. — В любой другой год ты мог бы трахать ее сколько угодно. Её. Ее подруг. Какую-то шлюху на вечеринке. Всем было бы насрать. Но ты знал правила, которые мы изложили для тебя, и это было чертовски ясно. Никакого секса.
— Какое отношение имеет мой обет безбрачия к этому всему? — Зейн смеется, не понимая, что он еще больше доказывает нашу точку зрения, задавая этот вопрос.
Не все испытания прозрачны, но это должно быть очевидно даже для такого болвана, как он.
— Это просто гребаный суд. — Зейн пожимает плечами.
Я поворачиваюсь к нему лицом, держа наготове болторезы.
— Этот комментарий прямо говорит о том, почему ты трахаешь свою девушку - наименьшая из наших забот.
Не только это, но и то что это жалко.
Тридцать дней - это совсем не то, что годичный срок, который Сигма-Син назначил мне с Вайолет. Большинство судебных процессов не такие уж и долгие, но, учитывая, что я легко прошел первые шесть, и это было мое последнее испытание, они хотели убедиться, что я предан делу, прежде чем вручать мне мое наследие.
Зейн не смог продержаться и трех недель.
Не для себя.
И не ради Дома.
Для него это просто секс с его девушкой, но для нас он показал отсутствие самоконтроля. Качество, которое в конце концов аукнется Дому Сигмы, когда станет ясно, что он не понимает, что такое верность.
Если бы в этой комнате были только я и он, у меня возникло бы искушение поступить хуже, чем я хочу. Нет ничего более отвратительного, чем лживые куски дерьма, наносящие удар в спину.