До лета еще несколько месяцев, но мне кажется, что минуты на часах ведут обратный отсчет. Я должна быть взволнована. Это возможность, ради которой я работала. Но это значит понять, почему я действительно интересуюсь преступниками. И это значит оставить Коула на несколько месяцев - при условии, что мы закончим это расследование целыми и невредимыми.
Засунув письмо о приеме между учебниками и сумкой, я выхожу из класса. Этот разговор давит мне на грудь свинцовой тяжестью во многих отношениях. Финансы больше не являются моей самой большой заботой, дело в том, что я мошенница.
Как я могу быть объективной в своих исследованиях, когда я так глубоко вовлечена в процесс?
Выйдя в переполненный коридор, я мгновенно оказываюсь окруженной. Это напоминает мне лето перед началом первого курса. Я гуляла с несколькими моими друзьями, и мы наткнулись на осиное гнездо. Один из них подумал, что было бы забавно ударить по нему и посмотреть, что произойдет.
Я была не так быстра... Или, может быть, я бежала не в том направлении.
Вокруг жужжали осы. Жалящие, роящиеся. Мое горло сжалось само по себе. Как это происходит сейчас, когда я окружена людьми и не могу отдышаться.
— Вайолет. — Чья-то рука обвивается вокруг моих плеч, и я подпрыгиваю, прежде чем осознаю, что это Коул. — Что случилось?
Он притягивает меня к себе, с другой стороны, так что я оказываюсь между ним и стеной, как будто он может читать мои мысли и знает, что я не люблю находиться в толпе. Он действует как мой щит перед всем миром, хотя я никогда не рассказывала ему, что большие группы людей заставляют меня нервничать.
Он становится моим пузырем.
— Ничего. — Я качаю головой. — Я иду на работу и просто погрузилась в свои мысли.
Я крепче прижимаю книги к груди, не готовая сказать Колу, что меня приняли в программу летней стажировки, когда я не знаю, как он отреагирует.
Он ясно дал понять, что наши отношения эксклюзивны, но это не делает нас традиционной парой. Мы не говорим о будущем или о том, к чему это приведет. Он не делится своими планами на лето и не берет на себя никаких твердых обязательств. Так что мне кажется безопаснее держать это при себе, пока у меня не будет более четкой картины того, как он отнесется к идее моего отъезда на лето.
Он не выпускает меня из виду, когда мы в одном городе, так что я не могу представить, что он хорошо воспримет, если я скажу ему, что собираюсь пожить в другом штате два месяца.
Коул крепко прижимает меня к себе, ведя по оживленному коридору. Он покровительственно обнимает меня за плечи, привлекая внимание людей.
Даже когда я встречалась с Лиамом, мы не проводили много времени вместе на публике. А когда мы это делали, он не был чрезмерно ласковым.
Коул - полная противоположность. Он собственник, прикасается ко мне всякий раз, когда мы оказываемся рядом, теперь, когда наши отношения открыты. Его не волнует, что к нам приковано внимание всей школы или что ситуация усугубляется циркулирующими слухами, пока все знают, что я принадлежу ему.
Когда мы наконец выходим на улицу, я делаю глоток прохладного воздуха и позволяю ему успокоить мои нервы. Коул подводит меня к скамейке сбоку от здания и садится, сажая меня к себе на колени.
— Мне действительно нужно приступить к работе.
— Через минуту. — Он протягивает руку между мной и моими книгами и вытаскивает лист бумаги, засунутый туда. — Расскажи мне об этом.
Конечно, он уже знает об этом. Не знаю, почему я пыталась это скрыть. Он наблюдал за мной с моим профессором и, должно быть, предположил, что причина в этом.
Он пробегается по нему, но не тратит много времени на чтение, и у меня складывается впечатление, что он уже знал, что там написано.
— Я подала заявление в начале года. Я не думала, что попаду туда, так что все еще обдумываю это.
— Я знал, что ты это сделаешь.
— Подожди. — Я отстраняюсь, переводя взгляд с него на письмо. — Ты имел какое-нибудь отношение к рекомендательным письмам, о которых говорил профессор Перри?
— Это тяжелая стажировка. С рекомендациями у тебя больше шансов. — Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. — Я попросил об одолжении.
— Почему ты хочешь мне помочь?
И почему он хочет отослать меня подальше?
Коул берет мои книги и кладет их на скамейку рядом с нами, чтобы притянуть меня поближе к себе. Его рука перебирает мои волосы, откидывая их назад, когда ветер треплет их.
— Я помог тебе, потому что ты этого хотела, Вайолет. И я сказал тебе, что хочу дать тебе все, чего ты хочешь.
— Так ты не против, если я поеду в Лос-Анджелес без тебя? — Мои брови сводятся. — Я имею в виду, если предположить, что через несколько месяцев тебе все еще будет не все равно, или они не узнают... что ты сделал.
Я не могу произнести эту часть вслух. Я отказываюсь облекать это в слова.
— Я целый год ждал тебя, Вайолет. Что заставляет тебя думать, что несколько месяцев это изменят?
Я облизываю губы, не желая признаваться в своей неуверенности, даже если он заставляет меня чувствовать себя в безопасности.
— Это было раньше. Тогда я была всего лишь мечтой. Наблюдать за кем-то издалека - это не то же самое, что обладать им на самом деле. Что, если это не соответствует твоему воображению?
Коул проводит пальцами по моей челюсти, убирая руку назад в мои волосы и проводя по скрытому шраму на затылке.
— Это невозможно, когда ты - воплощение моего воображения. — Он снова потирает шрам. — Приходи сегодня вечером поужинать со мной.
— Поужинать? — У нас даже никогда не было свидания, если не считать того, что я могу представить, как он гонялся за мной по лесу и трахал рукояткой своего ножа.
— Ужин, — повторяет он. — Мои родители прислали смс с просьбой подтвердить, что я жив, поскольку я давно не был у них.
Мои глаза расширяются.
— Хочешь, чтобы я присоединилась к тебе за ужином с твоими родителями?